Игорь Святославич

Единство Мономашичей продержалось недолго. В 1195 году разгорелся конфликт между Рюриком и его зятем Романом Мстиславичем Волынским, требовавшим от него уделов на Киевщине. Того же хотел от Рюрика и Всеволод Большое Гнездо. Киевский князь, после долгих колебаний, ущемил зятя в пользу свата. Оскорбленный Роман развелся с женой и отправил посольство к Ольговичам, склонившее Ярослава Всеволодовича к союзу против Рюрика. Союзники скрепили сговор крестоцелованием и стали готовиться к войне. Рюрик, однако, узнал об этих приготовлениях, открыто объявил бывшему зятю войну и, в свою очередь, обратился за помощью к Всеволоду Юрьевичу^{289}. Но тут ситуация резко изменилась — Роман, ища помощи в Польше, ввязался в усобицу тамошних князей, потерпел тяжелое поражение и тут же отправил в Киев к Рюрику и митрополиту Никифору послов с покаянием. Рюрик, боявшийся войны, с готовностью простил Романа, а осенью обратился к Ольговичам с предложением мира, согласовав его с братом Давыдом Смоленским и Всеволодом. «Целуй нам крест, — потребовал Рюрик от Ярослава и «всех Ольговичей», — со всею своей братией, не искать отчины нашей, Киева и Смоленска, под нами, под нашими детьми и под всем Владимировым племенем. Так как нас разделил дед наш Ярослав [Мудрый] по Днепру, то Киев вам не надобен».

Ольговичи собрались на совет и ответили сообща — причем не Рюрику, а Всеволоду. Требование Рюрика всего через год после кончины Святослава показалось им оскорбительным. В своем ответе князья цитировали почившего старейшину: «Раз ты сам нам вменил Киев, то нам и блюсти его для тебя и для свата твоего Рюрика — на том и стоим. Если же отречься от него велишь совершенно, так мы не угры и не ляхи, но одного деда внуки. При вашей жизни его не ищем, а после вас — кому Бог даст». Когда ответ был оглашен, послы заспорили, начался скандал — «распря многая и речи великие» — и бояре Мономашичей уехали ни с чем^{290}.

Однако, узнав, что Всеволод немедленно начал собирать войска и готовиться к походу, Ольговичи быстро передумали. Стремясь снова расколоть ряды соперников, они одновременно отправили послов к владимирскому князю и Рюрику. Игумен Дионисий, посланный к Всеволоду, заверил, что Ольговичи готовы повиноваться «всей воле его». Тот, поверив, отменил поход, а вызванных на помощь новгородцев, уже дошедших до Торжка, завернул назад^{291}.

Рюрику же послы Ольговичей сказали: «Брате, нам с тобою не бывало никакого лиха, даже если не договорились мы этой зимой с Всеволодом, с тобой и с братом твоим Давыдом. Ты у нас рядом — целуй с нами крест, что не будешь с нами воевать, пока с Всеволодом и Давыдом не уладимся». Рюрик после совещания с боярами отправил ответное посольство, которое и утвердило крестоцеловальный договор: до общего мира не воевать друг с другом. Рюрик распустил приготовленную было для войны армию с наемными половцами^{292}.

Ярослав и Игорь только этого и ждали. Замирившись с Рюриком и Всеволодом, они рассчитывали сладить с самым слабым звеном союза Мономашичей — Давыдом Смоленским, с которым у них в последний год уже назрел конфликт из-за полоцких земель. Ольговичи имели здесь давние интересы, связанные изначально с браком Святослава Всеволодовича. Сейчас племянник жены умершего князя Василько Брячиславич был изгнан из Витебска неназванным зятем Давыда[34]. В феврале 1196 года Ярослав отправил к Витебску войско под началом своих племянников. Верховным полководцем поставили Олега Святославича, свата Игоря. Он не только занял Витебск, но по пути разорил смоленские земли. Давыд послал на помощь зятю — отбить Витебск и наказать Ольговичей — войско во главе с племянником Мстиславом Романовичем, сватом Всеволода Большое Гнездо. Олег к тому времени успел соединиться с Васильком Брячиславичем, полоцким и друцким князьями. Смоляне столкнулись с объединенной ратью Ольговичей и Всеславичей.

Черниговцы заняли позицию у леса, среди снежных наносов. Первая атака смолян оказалась успешной: стяги Олега «потоптали», погиб его совсем молодой сын Давыд, муж Игоревны.

Однако ход сражения переломили полочане. Они не стали сшибаться с шедшим на них полком смоленского тысяцкого, а ударили в тыл дружине Мстислава. Смоляне были сметены внезапной атакой. Когда Мстислав, увлекшийся погоней за Олегом, с передовым отрядом вернулся на поле боя, то уже не смог противостоять побеждавшему противнику. Сам он был взят в плен Борисом Друцким, а другие предводители смоленского войска бежали. Олег выпросил у союзника драгоценного пленника — племянника одного врага и свата другого — и немедленно отправил сообщение о победе в Чернигов: «Мстислава взял в плен, и полк его победил, и Давыдов полк, смолян. Сказывают мне смоляне пленные, что братия их не добра с Давыдом. Отче, такого времени уже не будет — поезжай не медля, собрав братию свою. Ныне же возьмем честь свою!»^{293}