Игорь Святославич

Ярослав, Игорь и Всеволод, не откладывая — поступок в духе Игоря, но не Ярослава! — подняли свои дружины и повели их на Смоленск. Но в пути их перехватил посол Рюрика, передавший его речи Ярославу: «Если уж поехал брата моего убить и рад этому, то отступаешься от крестного целования. Вот твоя крестная грамота! Иди же к Смоленску, а я к Чернигову — как нас Бог рассудит и крест честной!»

Ольговичи поспешили вернуться в Чернигов, откуда Ярослав отправил посольство к киевскому князю с заверениями, что отступать от договора не собирался, а Давыд посягает на его союзников, пытаясь отнять Витебск. Рюрик отвечал: «Я Витебск тебе уступил, и послов своих послал к брату Давыду, и говорил ему уступить Витебск тебе. А ты того не дождался, послал племянников своих к Витебску. Племянники твои по пути воевали смоленскую волость; Давыд же, услышав о рати, послал Мстислава, племянника своего». Ярослав, конечно, неправоту свою не признавал — и до конца зимы о мире не договорились. И в Киеве, и во Владимире, и в Чернигове, и в Новгороде-Северском копили войска. Всеволод Большое Гнездо послал за половцами. Казалось, возвращается время великих общерусских усобиц^{294}.

По весне Рюрик отправил во Владимир новое посольство. Он упрекал Всеволода в отмене прежнего похода и призывал больше не откладывать выступление. Сам он вновь собрал половецкую помощь — в этой усобице Мономашичи прибегали к ней охотнее, чем Ольговичи — и стал совершать набеги на левобережье. Впрочем, Всеволод после прошлогоднего крестоцелования Рюрика с Ольговичами уже не очень доверял свату. К тому же у него начался конфликт с новгородцами, тяготившимися его диктатом. Потому только поздним летом пришел ответ: владимирский князь готов выступить, когда Рюрик сам начнет войну.

Ярослав, почуяв разлад в стане противника, вновь отправил к Рюрику посольство: «Зачем, брате, начал волость мою воевать, а поганым руки наполняешь? Мне с тобой делить нечего, я Киева под тобой не ищу. А Давыд и послал было Мстислава на моих племянников — так Бог рассудил. Я отдаю тебе Мстислава без выкупа, по любви. Крест со мной целуй, а с Давыдом введи в любовь. А Всеволод захочет с нами уладиться — уладится, а тебе с братом Давыдом дела нет». Рюрик отвечал: «Если хочешь со мной вправду любви, дай мне дорогу послать к Всеволоду и к Давыду Как решим всё, так с тобой и уладимся». Тут уже Ярослав заподозрил обман: не хочет ли Рюрик сговориться с союзниками о войне вместо мира? Ольговичи перехватили все дороги и отказались пропускать киевских послов. До осени шли вялотекущие порубежные стычки — ни мира, ни настоящей войны^{295}.

В эти-то дни Ольговичи лишились своего лучшего воителя, а Игорь Новгород-Северский — последнего брата. В мае 1196 года умер в Чернигове Всеволод Трубчевский. Вся родня и всё черниговское духовенство во главе с епископом собрались на его погребение. Умершего упокоили в церкви Богородицы в Чернигове. Ольговичи погребали его, отмечает летописец, «с честью великой, с плачем великим и рыданием, ибо среди всех Ольговичей был он удалее рожден и воспитан, превосходил всех статью, добротой, мужественной доблестью и любовь питал ко всем»^{296}.

Осенью пожар войны, наконец, разгорелся. Роман Мстиславич, скопив войска, выполнил тайно возобновленный договор с Ольговичами — атаковал владения Ростиславичей с запада. Однако он сам оказался в кольце врагов, поскольку Рюрик тут же обратился за помощью к Владимиру Галицкому. Той же осенью Всеволод Большое Гнездо и Давыд Смоленский с владимирскими, рязанскими, смоленскими войсками и половцами вторглись в черниговские земли, захватили и выжгли все вятичские города.

Ярославу и Игорю пришлось теперь защищать собственные владения. Ярослав оставил в Чернигове Олега и Глеба Святославичей — защищать город от возможного нападения Рюрика. Сам Ярослав вместе с Игорем, тремя другими племянниками и, видимо, новым трубчевским князем Святославом Всеволодовичем выступил на север против Всеволода. На этот раз и черниговцы привели себе половцев в помощь — тем не впервой было сражаться в усобицах на обеих сторонах. Подступив к границам вятичей, Ольговичи велели строить в лесах засеки и рубить мосты на реках, чтобы затруднить передвижение врага. Но войны они не хотели, понимая, что против Большого Гнезда не устоять. «Брате и сват! — обратились к Всеволоду и Давыду послы Ольговичей. — Отчину нашу и хлеб наш взял. Если по нраву тебе с нами договор честный и в любви с нами быть, так мы от любви не бегаем и во всём твоей воле повинуемся. Если же что замыслил — то и от того не бегаем, как уж нас Бог рассудит».