Игра

Через два часа выйдя на террасу у входа в дом, он был приятно удивлен и поражен увиденным. В том месте, где были навалены камни, по бокам гравийной дороги, теперь пестрел ковер из разных низкорослых цветов, какие-то ярко-красные сползали с камней, как поток воды, потом шли мелкие, типа незабудок, растянувшиеся голубым полем по края. Но больше всего его поразил дуб, вокруг него тоже было море мелких цветов, через которые не было видно даже их листьев – фиолетовых, белых и ярко-малиновых, фиолетовые ползли по стволу дуба, как бы огибая его. Антонио даже подошел и провел ладонью по ковру цветов. Живые, а со стороны ему показались искусственные.

– Вижу, вам нравится? – спросил мужчина, который был у них начальником. – Это аубреция совсем не прихотливое растение, которое растет в наших краях. Правда очень красиво?

– Да, очень, – согласился он.

– Я решил не украшать с фасада вашу веранду, лучше украсить внутренний дворик, где у вас стоит стол и вы, наверное, будете принимать гостей.

– Хорошо, поступайте, как считаете нужным. Я должен уехать на некоторое время, когда закончите, закройте ворота.

– Не волнуйтесь, мистер Марчиони, мы привыкли обслуживать известных клиентов и дорожим репутацией своей фирмы. Все будет сделано.

– Отлично, тогда, удачной работы. – Ответил Антонио, направившись к машине.

– И вам хорошего дня.

Антонио завел двигатель и огибая дуб, разглядывая со стороны водителя в боковое окно ковер цветов, ползущих по стволу, невольно улыбнувшись от такой красоты, вырулил к открывающимся воротам, через две секунды он выехал на общественную дорогу.

10

Проснулась Нина от голоса Тео и бабушки, раздававшихся с кухни. Мона что-то резкое говорила брату, Тео смеялся в ответ. Потом по коридору послышались приближающиеся шаги, дверь в ее комнату открылась, на пороге стояла бабушка.

– Санни, вставай, поехали ставить тотемы, хотя твой брат и смеется над ними, – специально громко сказала Мона в коридор, чтобы Тео услышал. – Но вот увидишь все сработает, так всегда было, всегда и будет.

– Ба, мы живем в двадцать первом веке, а ты все веришь в какие-то тотемы, способные защитить от дурного глаза, – крикнул Тео ей в ответ.

Нина поняла, что поспать больше не дадут, поэтому поднялась с постели и направилась в ванную комнату. Она почистила зубы, умылась, заплела волосы в хвост и скрепила его заколкой крабом, сверху оставив торчать игривый хвостик. Затем оценивающе оглядела содержимое своего шкафа, отрыла старые светло-джинсовые короткие с торчащей бахромой шорты, надела темно-синий кружевной лифчик и белую обтягивающую майку с толстыми бретельками, с воротом лодочкой. Еще раз заглянув в ванную комнату, она внимательно осмотрела себя в зеркало, сказав:

– Имею полное право так ходить, я в отпуске. – На ноги она надела холщовые темно-синие на плоской подошве туфли.

И направилась на кухню завтракать, откуда доносились вкусные запахи жареного бекона и яичницы.

Тео продолжал пикироваться с бабушкой, подсмеиваясь. Нина была еще настолько сонной, что не принимала участия в их шуточках друг над другом. Брат поцеловал Мону в щеку, кивнул сестре, сказав, что позвонит, как только что-то узнает и вышел за дверь. Нина допила последний глоток кофе, поняла, что ей потребуется еще, поэтому сварила и налила в кружку-термос очередную порцию и тоже вместе с бабушкой направилась на выход. Выйдя на террасу, она увидела четыре длинные довольно толстые в обхвате столбика, разукрашенные какими-то разноцветными символами и орнаментом, прислоненные к балке у лестницы.

Бабушка подхватила их и волоча по ступенькам, стала спускаться, направляясь к шевроле Нины, на капоте которого лежал большой черный пакет.

– А это что такое? – спросила внучка.

– Мне нужно. – Нина открыла заднюю дверь, куда Мона положила наискосок тотемы, потому что прямо они не влезали на заднее сиденье, потом забрала у внучки черный пакет и бросила туда же на заднее сиденье машины.

Выруливая на трассу, Нина посмотрела на бабушку, постукивающую подушечками пальцев по своему посоху, она явно находилась в приподнятом настроении.

«Слава Богу!» – подумала Нина, если бы Мона впала в тоску, все вокруг бы стало серым. Бабушка обладала живительной энергией, как святой источник, вокруг нее все время что-то происходило, крутилось, кипела жизнь.