Игра

Нина даже не стала спорить и что-либо говорить по поводу тотемов, это было бесполезно. За столько лет она уже привыкла, что если Мона что-то задумала и решила, то отговаривать нет смысла, тем более, когда дело касалось коренных жителей – индейцев. В бабушке было намешено много кровей – испанских, французских и, Нина подозревала, что сама ее родословная тянулась именно от племени мивоки, иначе она не могла объяснить такую любовь Моны к их наследию и традициям. Она даже подозревала, что бабушка была, пожалуй, единственным человеком, которая свято верила в магическую силу тотемов, каждый раз говоря, что духи «Лунной долины» помогут ей, как помогали не одному поколению коренных жителей. Можно даже не говорить, что община индейцев Сономы Мону обожала и готова была сделать для нее все, хотя они не единственные проявляли к ней свою любовь, бабушку любили многие, очень многие. Всю жизнь, сколько помнила себя Нина, она вечно куда-то спешила, с кем-то встречалась, к ним домой часто приходили ее знакомые и друзья (а в знакомых у нее был чуть ли не весь город), друзей, настоящих друзей у бабушки было мало, несмотря на свою неуемную энергию и жизнерадостность, близко подпускала она к себе не многих – избранных, хотя со всеми была приветлива, доброжелательна и готова помочь.

Она немного сбавила обороты своей неудержимой деятельности два года назад, когда у нее стали болеть ноги и ей уже тяжело было долго ходить, а раньше, она уходила утром на встречу женского комитета (будучи его председателем какой год подряд), бесконечно что-то придумывая, обустраивая, собирая пожертвования и делая еще много-много разного, и домой возвращалась только вечером.

Сегодня на бабушке была белая блузка, длинная плиссированная юбка, черный завязанный на затылке платок с белыми разводами, ожерелье из черного оникса и такой же браслет на запястье.

– Ты не надела свои звенящие браслеты, – заметила Нина, потягивая кофе из кружки-термоса.

– Тотемы любят тишину, не нужно отвлекать их звоном безделушек, – тут же ответила Мона.

Внучка припарковала машину на обочине у виноградника и вышла, направившись к задней двери. Она взяла расписные столбики, дерево было гладким и теплым, бабушка достала черный пакет. Огляделась по сторонам, вздохнула и произнесла:

– Пошли, мы выбрали самое лучшее время.

И они пошли к дороге, идущей вдоль всего периметра виноградников Дэна. Мона взяла один тотем, отдав внучке свой посох, и заостренным концом у начала лозы, на приличном расстоянии, чтобы можно человеку обойти вокруг него, глубоко воткнула в землю. Потом достала из пакета разноцветные ленты и повязала их сверху, затем она обошла вокруг столбика, вкручивая его в землю что-то произнося, Нина подумала, что на индейском наречии. Бабушка несколько раз прошлась по нему руками, как бы поглаживая, забрала у нее посох, стукнула им по земле и сказав: «Да будет так!» и направилась дальше.