Игра

— «TWA», да? — Бретт выдвигает телескопическую ручку чемодана и, похлопав ладонью по краю стойки, отворачивается. — Спасибо.

Если он поедет прямо сейчас, то может быть дома через час. Может разогреть пресловутую джамбалайю Келли и вытянуться на собственной роскошной кровати. Сейчас только пять часов, но видит Бог, он чувствует себя достаточно уставшим, чтобы завалиться спать. Он мог бы попробовать устранить разногласия из-за своего внезапного ухода с работы.

Но еще ему придется смотреть в глаза Келли. И отвечать на ее пытливые вопросы, раскрыть все свои секреты под ее цепкой хваткой, а в его нынешнем эмоциональном состоянии это будет невыносимо. Направляясь в «TWA», он размышляет о том, что она ему сказала и чего не договорила.

* * *

Он спит — уверен, что спит, но отдых, как это ни странно, едва не сводит его с ума. Это похоже на то состояние, какое у него было когда-то после приема пенициллина. Перед глазами лихорадочно проносятся образы, из темноты раздаются вопли. Во сне его заставляют смотреть по видеосвязи, как глотку Крейгу разрезают так же ровно, как режут сашими, а затем вырывают глазные яблоки из глазниц. Та самая сломанная лодыжка стоит у Бретта перед глазами. Он видит ее, когда в восемь вечера срабатывает будильник на одноразовом телефоне, и в гостиничном душе, и даже в салоне самолета, когда слышится щелчок закрывающейся верхней полки для ручной клади.

Как долго может человек просидеть привязанным к креслу?

Сколько времени пройдет, прежде чем поврежденная плоть опухнет?

Сколько боли способен вынести человек?

Самолет выруливает на взлетную полосу аэропорта Кеннеди, и Бретт закрывает глаза.

Среди всех деталей, которые ему никак не удается связать, и всех вопросов, на которые он не может ответить, есть еще Англия. Насколько ему известно, Крейг никогда там не был. Да и не собирался. Крейг называл англичан мудаками, потягивающими чаек, или кривозубыми ублюдочными бритами, или придумывал еще какую-нибудь вариацию на эту тему.

Бретт был в Лондоне дважды, и оба раза с Келли. В первый раз у них был туристический маршрут: они прокатились на красном автобусе и на «Лондонском глазу», сделали селфи на фоне дворца и Биг-Бена. Второй раз четыре года назад он привез ее на «Гарри Поттера» в Вест-Энде. Конечно, спектакль шел на Бродвее, но он хотел устроить длинный уик-энд, и как объяснил он Келли, когда она открыла конверт и радостно вскрикнула, — если уж собираешься ставить Поттера, лучше делать это в Британии. Они прекрасно провели время в поездках. Действительно прекрасно.

И сейчас почему-то он снова летит в Англию. Сюр какой-то. Он пересекает полмира, чтобы сделать то, что можно за наносекунду сделать через онлайн-банк. Онлайн-банкинг оставляет цифровые отпечатки, и это не устраивает похитителей. Должно быть, какой-то международный преступный синдикат действует по принципу двойного охвата: на одном конце света они похищают жертву, а на другом забирают деньги. Действиями руководят через одноразовый телефон, и жертва делает всю грязную работу собственными руками.

«Итак, — задумывается он, — каковы требования? Где записка о выкупе? Сколько это будет стоить?»

Ему необходимо все выяснить, и чем скорее, тем лучше, но в то же время совсем не хочется. Высока вероятность того, что будет назначена слишком большая сумма и он не сможет себе этого позволить. Да господи, он всего лишь видеомонтажер, создающий трейлеры для компании компьютерных игр. Он живет в прекрасном дуплексе. Да, по документам он стоит почти миллион, но это просто потому, что в Нью-Йорке такие цены. Что не делает его богачом. К тому же только благодаря наследству Келли они владеют этим гребаным местом, а когда только получили ключи, оно было не более чем прогнившим остовом. Что ему оставалось делать? Отдать ключи в коричневом конверте какому-нибудь старому нищеброду и пожелать удачи с соседями?

Игра, игра, чертова игра. Почему они называют это игрой? Потому что, возможно, дело не в деньгах.

Последняя утечка в Kickstart Games стоила компании миллионы, но что, если «утечка» произошла не ради чьей-то личной выгоды? Что, если его или ее заставили? Что, если Бретта ждет та же участь?

Где-то над Атлантикой, несмотря на то, что голова по-прежнему занята этими мыслями, Бретту удается напиться и заснуть. Ему немного надо — всего лишь догнаться парой бокалов и укрыться одеялом на одиноком трехместном острове. Битком набитый прямой рейс был бы удобнее по времени, но Бретт на нем окончательно лишился бы рассудка. Просыпается он, только когда они пролетают над Англией — до обидного близко к его конечному пункту назначения. Он чувствует себя затерявшимся в странной деформации времени, где рассвет в Нью-Йорке оказывается одновременно обеденным временем в Париже. На бесплатный завтрак он выбирает багет просто потому, что необходимо что-то съесть, и вскоре самолет начинает снижаться.