Игра

Ф.: — Всего на три дня до начала гастролей в городе. Ведь у парня еще одна страстишка, которую он не хочет афишировать… — (сделал интригующую паузу) — Кинг — заядлый игрок. А с кем он станет играть в своем семейном особняке? Или в турне, зажатый по горло визжащей толпой?

Миледи: — Бедненький…

Фел: — Нервы у мужика на пределе — вкалывает как сумасшедший и еще изображает из себя паиньку. А ему хочется на мое место.

Миледи: — Как?!

Фел.: — «Ты счастливый парень, Феля, — сказал он мне. — Не понимаешь, какая роскошь быть обыкновенным.» И при этом едва не прослезился. Так и хотелось подставить ему жилетку. Это же равносильно собственному некрологу!

Миледи: — Хватит ужасов! Я вошла в положение «идола толпы», прониклась состраданием и желанием помочь. — (подняла на администратора ясный взгляд огромных глаз). — Кого следует изобразить — непорочную деву или рулетку?

Фел.: — А ты не забыла, как гремела протезом?

Миледи.: — Господи! Кинг Великолепный западает на уродок?!

Фел.: — Да не ори ты! Твои вопли слышны, наверное, даже на пляже. У тебя потрясающее сопрано, милая. Но речь идет об интимном деле. — Феликс поманил ее пальцем. — Сейчас мы разработаем операцию, детали которой ты будешь держать в тайне даже на дыбе!

Миледис готовностью: — Даже в «испанских сапогах»!

СЦЕНА 7

На следующую ночь. Люкс отеля «Лазурный сон». Шикарная обстановка, распахнута дверь на террасу, за легкими шторами — южная ночь, запах магнолий, стрекот кузнечиков, черная гладь моря. Высокий, гибкий брюнет в черном смокинге и массивных темных очках возвращается в свой номер. Часы бьют два раза. Брюнет быстро раздевается, бросив смокинг на кровать, срывает жгут, туго стягивающий на затылке кудрявые темные волосы. Подтянув черные трусики с надписью «Пьер Карден» и налив в бокал белого вина, присаживается в кресло у открытой балконной двери.

ПОЕТ:

— «Сын мой, убойся карточной игры»

— скажу мальцу и выпорю с улыбкой.

Ну а потом всем штучкам обучу,

Во избежании будущих ошибок.

Как много надо знать сегодня молодцу,

Что бы по жизни, словно в масле сыр, катиться.

Что б фору дать и хитрецу, и наглецу -

Учиться, дорогой! Учиться и учиться.

Шарм, обаянье, эрудиции полет,

рентгеновский прицел всевидящего ока -

Вот качества того, кто посягнет

На званье рыцаря без страха и упрека.

Уж утро близится, закончена гастроль.

Забыты бурные тревоги и волненья.

На счете не один прибавлен ноль,

А впереди — сплошные, ох сплошные,

без продыху и отдыху,

без скуки и тревог -

— сплошные, ох сплошные, развлеченья…

Брюнет: — Неплохо… (Отхлебывает напиток. Похож на человека справившегося с приятным, но чертовски трудным делом. Глубоко вдыхает аромат ночи, удовлетворенно смакует холодное вино)

— Баста! Всему на свете приходит конец. Особым непостоянство отличаются смуглые темпераментные брюнетки и карточная фортуна. Нельзя злоупотреблять их симпатией.

Достал дорожную сумку, аккуратно разложил пластиковый пакет, сунул в него смокинг, снял с вешалки единственную оставшуюся в шкафу вещь — светлый, мешковатый костюм, приготовился надеть. Бросил на стол, чтобы не забыть, шляпу.

«Но мы ведь знаем, мы знаем -

что это — игра, да только игра, конечно, игра.

Вопросов нету — зачем нам она-

— дана так дана…»

— промурлыкал фразу известной песенки из репертуара Кинга натягивая брюки светлого костюма. В это мгновение приятную тишину южной ночи нарушает шум раздраженных голосов. Что–то грохочет, сыплется за стеной, на террасе падает деревянный шезлонг — и в комнате появляется незнакомка.

Миледи: — Умоляю! Не впускайте его сюда! Он убьет нас! — быстро закрывает за собой балконную дверь, запахивает шторы, прислоняется спиной к синему шелку. На ясноглазой красотке переливается лунным серебром тонкое платье.

Брюнет: — Убьет нас!? Но ведь я здесь вовсе не при чем, леди. — Не торопясь застегнул брюки, надел майку, кивнул на дверь: — В коридоре дежурная, она вызовет администратора или полицию.