Игра

Мне хочется подтянуть края моего черного сердца и завернуться в него как в одеяло. С этого момента, когда я чувствую, словно меня заманили в ловушку лишь физически, я сдаюсь. Я собираюсь оставаться верной своей проклятой клятве, и даже если в один прекрасный день нарушу ее, то лишь ради секса и ничего больше. Больше, чем секс это не для Кайлы.

Я начинаю погружаться в сон, чувствуя себя лучше со своим новым планом, задавшись целью. Хочу, чтоб сон сморил меня, а завтра я начну с новой меня. Старой меня.

Звонок домофона заставляет меня подпрыгнуть. Я резко вдыхаю и смотрю на время на своем телефоне, но я выключила его, не желая, чтоб меня беспокоили. Вероятно, это Стеф пришла, чтобы проверить меня. Она пригодилась бы мне раньше, когда я была в ярости, готовая ныть и нести чушь, но теперь я уставшая, сонная, слегка не трезвая и не в настроении говорить ни о чем.

Я подхожу к панели и нажимаю кнопку.

— Стеф?

— Э-э, нет, — через динамик говорит глубокий шотландский акцент. — Нет.

Я замираю. Сердце стучит.

Вот дерьмо. Лаклан?

— Алло? — снова говорит он. — Кайла? Могу я с тобой поговорить?

Нет, нет, нет. Определенно нет. Подумай о своем плане, новая старая ты, говорю я себе.

Но все-таки я нажимаю кнопку и впускаю его.

Бл*дь.

Я смотрю вниз, что там на мне? Гребаная футболка, которую он одолжил мне и ничего больше.

О Боже. Мне нужно переодеться. Нужно привести в порядок лицо, волосы. Надо было не впускать его.

Но спустя несколько секунд он стучится в дверь.

Я глубоко вдыхаю, стараясь не допустить, чтоб эти дебильные, ненужные, ничем не оправданные эмоции действовали на меня. Будь холодна, говорю я себе. Как лед.

Я снимаю цепочку и открываю дверь.

Лаклан стоит там. В долбанном костюме и галстуке. Волосы зачесаны назад, борода стала короче. Вечно хмурый. Возвышается надо мной, как какой-то нарядный бог.

О мой Бог. Я обречена.

— Прямо со свадьбы? — Пытаюсь пошутить я. Во рту сухо как в пустыне.

— Могу я войти? — спрашивает он. — Пожалуйста?

Не дергайся, веди себя прохладно.

— Конечно, — говорю я, открывая дверь шире, пожимая плечами и делая вид, что мне не больно, что я не сошла с ума и действительно не одета в его футболку.

Он проходит мимо меня и все, чего я хочу, это вдохнуть его запах. Что ж, это не все, что я хочу сделать.

Я закрываю за ним дверь, ненадолго упираюсь в нее лбом и собираю все свое мужество, прежде чем повернуться к нему лицом.

Он стоит посреди комнаты, глядя прямо на меня. Боже мой. Он так красив, что это почти ранит. Это причиняет боль.

— Мне нужно кое-что объяснить.

Я скрещиваю руки.

— Что?

— Я знаю, что тебе сказала Стефани, — говорит он. — Обо мне и Жюстин.

Я пожимаю плечами, пытаясь сделать вид, что мне все равно.

— А, да, круто.

Он хмурится еще больше.

— Слышал, ты расстроилась.

Я натянуто улыбаюсь.

— Я не расстроилась, — говорю ему и иду на кухню, чтобы чем-то себя занять.

— Да, ты расстроилась, — говорит он, следя за мной глазами. — Я видел тебя расстроенной. Я знаю, какой у тебя голос, когда ты расстроена.

Мне хочется бросить ему вызов, сказать, что он не знает меня. Но я не хочу этого. Хочу, чтоб он знал меня. Хочу, чтоб он думал, что знает.

— Итак, я расстроена? — говорю я. — Почему же?

Он пару секунд жует нижнюю губу и, наконец, смотрит в сторону.

— Потому что. Ты хочешь меня.

Ничего не могу поделать и выпускаю потрясенный смешок. Безусловно, это правда, но я не могу поверить, что у него хватает наглости просто говорить такое, так прямо.

Его глаза снова скользят по мне, беспокойно и жадно.

— Разве нет?

Внезапно это уже не так смешно. Я прислоняюсь к столешнице, держась руками за край, пока мой ум пытается придумать, что сказать, как можно ответить на подобное. Наконец, я говорю правду.

— Да, — тихо говорю я. — И что?

— То, — говорит он, понизив голос, практически нежно, — прошлая ночь была тем, в чем я нуждался…уже давно. Это может быть просто прогулка в парке и поцелуй с тобой, лапочка, но для меня…это было гораздо больше. И я хочу знать, было ли это большим для тебя.

Я могу лишь смотреть на него, запертая в интенсивности его взгляда. Он смотрит на меня так, будто шаг за шагом снимает слои, решив добраться до сути.

В горле пересохло, и сердце стучит от волнения и тревоги. Что он делает? Что я делаю? Между нами столько места, и я не знаю, как преодолеть разрыв и хочу ли я этого, потому что, если подобное произойдет, это будет намного большим, чем тем, что я смогу вынести.

— Ты уезжаешь в воскресенье, — говорю я ему. — Это меньше, чем через неделю.

— Ну и что? — говорит он. — Какое это имеет значение?

Я вскидываю голову.

— Это имеет значение потому…ну, что может произойти между нами сейчас и потом?

— Я могу оттрахать тебя по полной, — хрипло говорит он. — Вот что может случиться.

Ничего себе!

Неужели он серьезно просто сказал, что может как следует оттрахать меня? Я смотрю на него широко раскрытыми глазами, потрясенная и заведенная. Мне трудно дышать. Трудно думать.

— Э-э…