Игра

Хотя я и не спала с ним после вечера у мамы в среду, вчера все было по-другому. Прямо после работы я поехала к нему и затрахала его до одурения. Конечно же, в его спальне, подальше от осуждающих глаз Эмили. Как ни странно, я больше не ощущала ту меланхолию, охватившую меня в доме мамы. Я во всех смыслах потерялась в его теле, буквально сливаясь с ним до двух ночи, пока, наконец, не оторвалась от него и не пошла домой спать.

Но теперь, сейчас когда я жду его, когда мы собираемся провести наши последние несколько дней вместе, меланхолия возвращается, напевая у меня в душе как мелодия, которую вы не можете забыть.

Как это часто бывает, становится немного лучше, когда я вижу Лаклана.

Он неторопливо идёт к машине, на плече спортивная сумка, в руке клетка для собаки. На нем походные ботинки, голубые джинсы с потертостями, белая футболка, идеально подчёркивающая эти трапециевидные мышцы, плечи и закручивающуюся татуировку на руке. У меня перехватывает дыхание, я сжимаю ноги, тепло внутри разгорается сильнее. Эффект, который он производит на меня, никогда не ослабевает.

Он открывает заднюю дверь и ставит клетку внутрь. Я оглядываюсь и вижу Эмили. Ее лохматая мордочка смотрит на меня. Я готовлюсь к тому, что она зарычит на меня или, по крайней мере, покажет зубы, но она лишь пару секунд смотрит на меня, перед тем, как снова посмотреть на Лаклана. Ясно видно, собака его обожает, она едва ли может оторвать от него взгляд. Интересно, я произвожу такое же впечатление?

— Привет, лапочка, — говорит он, забираясь на переднее сиденье. Он наклоняется, берет меня за подбородок и дарит мне длинный, медленный поцелуй, заставляющий мое сердце пропустить несколько ударов.

Я широко улыбаюсь, ерзая в кресле от возбуждения, и указываю большим пальцем на заднее сиденье.

— Кажется, она со мной свыклась.

— Я же говорил тебе, она освоится, — говорит он, кладя большую ладонь на мое обнаженное бедро пока мы отъезжаем.

Поездка в Напа проходит отлично. Я выбираю более длинный маршрут через мост Золотые ворота, исключительно потому что он более живописный и даст мне больше времени побыть с ним наедине, прежде чем мне придётся делить его с кем-то ещё.

Мы проезжаем все дальше от Залива и температура поднимается. Вскоре солнце начинает припекать, наши окна открыты, и мы несёмся по двухполосному шоссе, запах виноградников и прогретых полей окутывает машину.

— Что если мы продолжим ехать вечно? — мечтательно спрашиваю я, душевный плач «Honeymoon» Ланы дель Рей льётся из колонок.

— А почему бы и нет? — отвечает он, подыгрывая мне.

— И где мы окажемся?

— Разве это имеет значение? — его голос такой обнадеживающий, что я должна посмотреть на него. Он быстро улыбается мне и опирается локтем на окно, пробегаясь пальцами по подбородку и глядя на засушливые холмы.

Нет, это не имеет значения. Мы могли бы найти поле, хибару, горный ручей. Могли бы поехать на запад или юг или восток. Могли бы доехать до ближайшей проселочной дороги и разбить лагерь прямо там, только он, я и Эмили. Мы могли бы не торопиться и растянуть удовольствие, проведя вечность, в объятьях друг друга.

Но реальность так не работает. У реальности на сегодня для нас другие планы. Когда мы добираемся до Напы, и я паркую машину на огромной стоянке Meritage Hotel, я невероятно благодарна Брэму за то, что он организовал все это — возможность для него увидеть своего кузена, пока тот не уехал и возможность для меня сделать то же самое.

— Ну и ну, а здесь чертовски мило, — тихо говорит он, когда мы выбираемся из машины и достаём свои вещи. Жара окутывает нас, пока мы пересекаем парковку и входим в лобби отеля. И я сразу же вижу нашу компанию.

— Привеееееет! — Кричит Брэм, подходя к нам. В руке у него бокал красного вина. Он притягивает Лаклана в объятия, хлопая по спине, и делает то же самое со мной.

— Боже, Брэм, ты уже напился? — спрашиваю я, когда он отстраняется.

— Мы рано добрались, — говорит он, жестом подзывая остальных. Линден и Стеф подходят к нам тоже с вином в руках, пока я замечаю, как на заднем плане Никола разговаривает с кем-то на ресепшн.

— Эй, вы двое, — говори Стеф, обнимая меня, как сделал Брэм, хотя она не проделывает то же самое с Лакланом. Ее глаза блуждают вверх -вниз, будто она напугана им. Может, потому что Лаклан немного зло хмурится на неё. Я знаю, вероятно, это от того, что пребывание среди кучи людей заставляет его нервничать, и я тянусь к его руке, сжимая ее.

Он, кажется, расслабляется прямо на глазах, пока взгляд Стефани прыгает то на него, то на меня. Она улыбается мне, а Линден подходит ближе, чтобы дать своему кузену одно из тех рукопожатий, которое затрагивает все предплечье.

— Рад, что вы приехали, — говорит Линден, прежде чем замечает собачью переноску. Он приседает на корточки и говорит, — А это у нас кто?

Эмили тут же начинает лаять на него, заставляя Линдена отскочить и подпрыгнуть.

— Господи, Лаклан, он такой же неприветливый, как и ты.

— Она, — поправляете Лаклан. — Это мисс Эмили.

Линден фыркает.

— Слишком женоподобное имя для собачки. Ты ее так назвал?