Игра

Как бы я хотела, чтобы там была мама, которая смогла бы создать уютную атмосферу, но она еще во Флориде, и с самого начала по одну сторону баррикад были мы с Хантером, а по другую – мой отец. После целых двух вопросов о прошлом Хантера папа решил, что имеет дело с избалованным богатеньким мальчиком из Гринвича, штат Коннектикут. Что совсем не правда: Хантер – самый приземленный человек, которого я знаю, и у него просто выдающееся трудолюбие. Но мой отец невероятно предвзят, и его невозможно удовлетворить. Он вырос в бедности и пожертвовал многим, чтобы оказаться там, где он есть сейчас, поэтому бесполезно говорить, что у моего папы особое отношение к любому, кто родился с серебряной ложкой во рту.

И его даже не впечатлили спортивные достижения Хантера. Я думала, что это его точно расположит к себе. Я прямо заговорила о том, сколько надо работать, чтобы добиться успеха в спорте, но, мне кажется, к тому моменту папа уже намеренно включил свой сложный характер, потому что от моего комментария он просто отмахнулся. А это бред. Он большой фанат футбола, и я много раз слышала, как он говорил, что у футболистов невероятное трудолюбие.

Папа явно до сих пор на стороне Нико. Но я надеюсь, что он изменит свое мнение, потому что я полностью на стороне Хантера.

– Он потеплеет к тебе, – говорю я, сжимая ладонь Хантера.

Он наклоняет голову.

– Да? Потому что для этого мне надо часто с ним видеться.

Я колеблюсь. Мы еще не объявляли официально, что встречаемся, поэтому я не уверена до конца, что он еще раз увидится с моим папой. К тому же, пока мы не определились с нашим статусом, я стараюсь избегать публичного проявления чувств, поэтому, когда мы доходим до корпуса, отпускаю руку Хантера, на лестнице меня ждут Пакс и Ти-Джей.

– О! Новые сапоги! – кричит Пакс, когда меня замечает. Он пожирает завистливым взглядом мою действительно новую обувь – черные кожаные сапоги, отороченные бурым мехом в цвет капюшона моей парки. – Круто! – восклицает он.

– Спасибо! Я хотела бы сказать то же самое о твоей прическе, но… что, черт возьми, это такое?

Хантер фыркает.

– Правда, Джакс, тебе не очень.

Я закатываю глаза. Он отлично знает настоящее имя Пакса, но теперь это уже стало повторяющейся шуткой, которой Пакс подыгрывает, потому что он без ума от Хантера.

– Когда ты это сделал? – спрашиваю я.

– И зачем? – говорит Ти-Джей с таким видом, как будто сдерживает смех.

Драматично вздыхая, Пакс разглаживает рукой зеленые пряди в своих черных волосах.

– На этих выходных. Зачем? Потому что моя младшая сестра учится на косметолога и у нее скоро экзамены, поэтому она попрактиковалась на мне.

– Не буду лгать, – сообщаю я ему. – Выглядит ужасно.

– Господи, спасибо, подружка. – Он подмигивает. – Парень, с которым я вчера перепихнулся, вроде не возражал.

– Класс. – Хантер поднимает ладонь.

Джакс… черт побери, теперь и я это начала. Пакс дает ему пять, и мы вчетвером входим в корпус, спасаясь от январского холода. Я замечаю, как Ти-Джей кидает на нас с Хантером любопытный взгляд, но ничего не говорит.

Мы занимаем наши обычные места посередине, только на этот раз Хантер садится рядом со мной вместо Пакса. И Ти-Джей опять все замечает. Внутри меня прокатывается волнение, когда появляется профессор Эндрюс с двумя своими ассистентами. Да! Либо я вижу то, что хочу видеть, либо в руках у ассистентов наши проверенные работы.

– Доброе утро, дамы и господа. Итак… Когда я раньше преподавала этот курс, то обычно возвращала работы в конце лекции, чтобы всех помучить. Не знаю, что это говорит о моем психологическом портрете… – Эдрюс улыбается в зал. – Тем не менее сегодня мне хочется побыть доброй.

Сегодня она ведет себя нетипично по-дурацки, но, возможно, это потому, что сегодня последний день. Ассистенты, которые вели у нас семинары, подходят к проходам и начинают называть фамилии. Один за другим студенты встают и забирают свои работы.

Хотя все работали над проектами вместе, сами работы сдавались и проверялись отдельно. Я практически вскакиваю с места, когда слышу свою фамилию. Как только конверт с моей работой оказывается у меня в руках, я не мешкая его открываю. Хантер рядом со мной делает со своим конвертом то же самое.

Спереди прикреплена бумага, и я чуть не визжу, когда вижу свою оценку.

Пять с плюсом, детка.

Черт возьми, да.

С любопытством я гляжу на лист Хантера.

– Сколько у тебя?

– Четыре с плюсом. – Он выглядит довольным. Я проверяла его доклад и посчитала его отличным, но отдельные аспекты я, наверно, рассмотрела бы поглубже, поэтому, мне кажется, его оценка справедлива.

Я просматриваю листы своей работы и вижу, что Эндрюс оставила на полях заметки, которые до абсурдного тешат мое эго. Например:

«Потрясающий анализ!»

«Крайне проницательно!»

«Провокационно…»