Игра

Третий этаж налево, дверь с кирпичной обивкой в ромбик. И звонить не нужно. Дверь приветливо открыта. Не как в сериалах, где герой обнаруживает, что дверь не заперта в тот момент, когда стучит в нее, а заранее, она просто напрочь распахнута. Шаг. Второй. Комната. Все перевернуто вверх дном, полки сорваны со стен, шкафы качают от сквозняка отворенными дверями. Пол устелен тряпьем, раскрытыми книгами, раздавленными остатками дорогого германского сервиза «Мадонна».

Толик в ванне. Он лежит в одежде, руки сложены на животе. Я пытаюсь найти сонную артерию под ухом. Ничего. Ноль.

Никаких следов насильственной смерти мне, как откровенному непрофессионалу, не видно.

Почему-то я очень спокоен. Я, мать его, совершенно спокоен и это начинает меня бесить. Я умный человек. Я удачлив и богат. Я люблю жизнь и искренне ею наслаждаюсь. Почему я спокойно смотрю на труп двадцатилетнего пацана? Мальчишки, который мне помогал, и который мог бы помочь еще чертовой куче людей, стань он тем, кем планировал.

Почему-то я знаю, что двое камуфляжей на скамейке у подъезда ждут моего выхода. Они, уверен, неотрывно смотрят на деревянную дверь подъезда, чтобы не пропустить тот миг, не потерять мое выражение лица, когда я вылечу из парадной. А вот хрен вам.

Мое рацио четко говорит мне, что Толик не мог оставить пистолет, куртку-горку и балаклаву умершего в гараже охранника, и, главное, магнитный ключ-разблокиратор браслета. Он не мог оставить все это в квартире. По крайней мере я надеялся, что хотя бы ключ он всунет в почтовый ящик.

Спускаюсь на первый этаж. Почтовый ящик пуст. Он открыт и свержу, и снизу. На внешней стороне ничего не прикреплено скотчем. Шарю руками по всем углублениям почтового закутка. Пусто. Хотя…

На часах 19:36, вот очень сомневаюсь, что библиотеки тут работают допоздна.

Возвращаюсь на третий этаж. Звоню.

Снова никто не озаботился накинуть цепочку и дверь просто отворяется.

— Привет, Марина, я утром полотенце приносил. К тебе сосед не заходил сегодня, Толик? — Я улыбаюсь, широко, словно идиот, получивший мороженое. И вижу в глазах понимание. Она не удивлена. Она просто чем-то глубоко расстроена. — Можно я зайду?

— Так это на вас нам охотиться нужно? — Это первые слова, которые я слышу от Марины.

Мы сидим на маленькой кухоньке, деревянный стол буквально в метр, над ним, на стене, подвешена микроволновка, напротив раковина и холодильник «Зил», со слизанными углами.

Хозяйка, не спрашивая меня, накидала кофе в турку и поставила на газ.

— Точно. За куртку и ботинки вроде как по две тысячи платят. Сколько за тело — честно не знаю. Вроде бы пока что приз не назначен.

— А вам не стыдно? — Неожиданно женщина отворачивается от конфорки и пристально смотрит на меня.

— Разумеется мне стыдно. Очень часто. Стыд и сожаление вообще присущи любому человеку. Но вероятно сейчас вы говорите не о гипотетическом чувстве, а о каком-то конкретном случае?

— Вот именно, случае. Для вас люди — это случай. У парня родители погибли, он совсем один, а вы его…

— Стоп. А что «я его»?

— Я в квартиру заходила. Я как раз с работы шла, когда ваши солдаты Урфин Джуса из подъезда выходили. К Тольке зашла, потому что дверь была распахнута, а он там…

— А ведь в полицию вы не побежали. Даже смотрю, переоделись в домашнее и кофе завариваете.

— А это потому, что я знаю, что такие как вы, все равно сухими из воды выйдите. Думаете я не знаю, что тот, кто полицию вызовет, тот и первый под подозрение попадет?

Да сколько же она детективов в своей библиотеке проглотила?

— Мы можем бесконечно долго беседовать, а можем сэкономить время. Отдайте то, что вам оставил для меня Толик.

— А почему вы так уверены, что он что-то для вас оставил?

— Это не уверенность, это надежда. Потому что, если он для меня вам ничего не оставил, я разумеется сделаю все, что задумал, но мне будет намного сложнее. Хотя вру. Если он вам ничего не оставил, то сама вероятность того, что я смогу за него отомстить, снижается до минимума. Я конечно стану делать то, что планирую, но шансы на выигрыш будут намного ниже.

Толик оставил. Он был умным парнем и сообразил, что пантомима на площади привлекла к нему внимание. Поэтому он оставил камуфляжную куртку-горку, балаклаву, пистолет и магнитный разблокиратор соседке, попросив передать его только тому человеку, который утром приносил ей полотенце.

А еще мне очень повезло. Марина, так же, как и семья Толика, жила в этом доме, почти сорок лет. Столько же в нем жили и другие соседи. Это в современных новостройках, в новых спальных микрорайонах, жильцы одного подъезда могут не знать друг друга. В маленьких городах, в старых домах все иначе. Тут вечером никому не придет в голову бежать за хлебом в круглосуточный магазин. Во-первых, и круглосуток тут нет, ну а главное, проще ведь просто постучать к соседу и занять пол булки до завтра…