Игра

Машина медленно ползет по оживленной улице, а я рассматриваю здания за окном. Тобиас сидит рядом со мной, занятый в своем телефоне. Сегодня я иду в офис вместе с ним, и пока я натягивала на себя узкое, длиной до колен, черное платье простого фасона, которое могло сойти за рабочее, Тобиас приказал не надевать нижнего белья. Только одному Богу известно, что еще у него припасено для меня. Иногда я чувствую себя одной из тех женщин, которые продали бы душу, чтобы оказаться на моем месте и трахнуть Тобиаса и Престона, а иногда я чувствую себя всего лишь дешевой шлюхой… ну, мне дадут за это миллион, так что это делает меня весьма дорогой шлюхой.

Рука Тобиаса опускается на мое бедро, и я поднимаю на него взгляд. Он все еще что-то листает в телефоне: его пальцы быстро перемещаются по экрану, пока он набирает ответ. На краткий миг я представляю, что было бы, будь мы обычной парой. Не уверена, что могу вообразить Тобиаса своим парнем… или чьим-то парнем вообще. Это слово кажется слишком обыденным, слишком примитивным, чтобы описать его.

Он отрывает взгляд от телефона. Его глаза пробегают по моему лицу, и он убирает руку от моего бедра, заправляя волосы мне за ухо. Я стеснительно прячу лицо, а он лишь фыркает на это.

— Ты помнишь, что произошло прошлой ночью?

Мое тело замирает. Я отталкивала это гадкое ужасное чувство с тех пор, как проснулась, и теперь оно настигло меня.

— Нет, — шепчу я. Я напугана. Мне совершенно не хочется слушать обо всех тех вещах, что Третий вытворял со мной. В жизни случаются травмирующие события, которые проникают настолько глубоко, что очерняют душу.

— Думаю, это к лучшему…

Я тяжело сглатываю, охватившее меня чувство сдавливает грудь, из-за чего в глазах начинает покалывать. Приходится отвернуться от Тобиаса, потому что этому человеку нельзя показывать слабость. Он питается ею, словно вампир. Я чувствую жар его тела, когда Тобиас прижимается ближе, а затем наматывает мои волосы на кулак, заставляя взглянуть ему в лицо. Его взгляд не отрывается от моего, и на мои глаза предательски набегают слезы. Я крепко сжимаю веки, но одна непрошенная слеза скатывается по щеке.

— Бедный ягненок, — его дыхание касается моей скулы. — Это на самом деле очень прискорбно, что ты настолько красива, когда плачешь, — и затем кончик его языка касается моей щеки, слизывая слезу.

Я открываю глаза и встречаюсь с ним взглядом.

— Тебе нравится, когда твои женщины сломлены, — выдыхаю я. Мне не следовало этого говорить. Не следовало выводить его, но разве это не правда? Конечно, ведь именно этим и является эта игра — проверкой на прочность, битвой разумов, чтобы узнать, сможет ли он сломить меня, сможет ли раздавить так, что и пыли не останется.

— Некоторые вещи должны сломаться, чтобы стать прочнее, сильнее. Я люблю, чтобы мои женщины были сильными. — Сильными? Я далека от этого понятия. Тобиас открывает дверь автомобиля, выбирается из него и подает мне руку. Я принимаю ее, а затем мою ладонь словно прошибает электрическим разрядом от всего лишь невинного соприкосновения кожа к коже.

Мужчина переплетает наши пальцы и ведет меня ко входу в огромное здание. Мы подходим к лифту, и он подносит карточку к сканеру на стене. Дверь медленно открывается, и он тянет меня внутрь.

Даже спустя какое-то время все, о чем я могу думать, это Третий. О тех забытых воспоминаниях прошлой ночи. Я все сильнее и сильнее чувствую, как перестаю быть собой, пряча все эти эмоции в самый темный и дальний уголок разума. Я не знаю, что Третий сделал со мной. Так же как не знаю, что Тобиас и Престон сделают со мной. У меня не было ни малейшего представления, что за игру они ведут, но у меня есть еще целых три дня, чтобы это выяснить. Мне нужно выиграть. Я выиграю и справлюсь с этими чувствами позже, но прямо сейчас они не к месту и абсолютно бессмысленны.

Я чувствую взгляд Тобиаса на себе и натягиваю на лицо маску спокойствия. Может, ему и нравится, когда я плачу, но он больше этого никогда не увидит. Остается лишь гадать, чего мне стоил этот единственный момент слабости. Раздается звон, и дверь открывается на последнем этаже.

Тобиас идет вдоль коридора с таким достоинством, и исходящей от него аурой власти, что я могу чувствовать, как она заставляет людей вокруг обращать на него внимание. Она вынуждает людей останавливаться и смотреть на него, и я чувствую себя потерявшимся ребенком, вцепившимся в его руку. Достигнув конца коридора, он проводит карточкой перед входом в кабинет, замок щелкает, а затем дверь в его огромный офис открывается.

Захватывающий вид города простирается за большим окном позади рабочего стола Тобиаса. Он отпускает мою руку, подходит к столу и выкатывает свое кресло. Его пальцы постукивают по деревянной столешнице, на его губах играет ухмылка.

— Я напряжен, — произносит мужчина. Я молча смотрю на него, ожидая, что будет дальше. Он выгибает бровь. — Элла, я напряжен. Мне нужно освобождение.