Игра

— Я подумал, капитан, что нас подставляют. Они — селяне, я имею в виду — позвали свободных, чтобы заключить с ними договор, и чтобы больше не работать с нами. А ночное нападение они не ждали, а было оно просто разведкой какой-то мелкой группы. Потому они и ушли без потерь. Это разведка, не налет. Они уничтожили патрули, подожгли дом, устроили шум, а потом посчитали, сколько бойцов выставит село, сколько — мы. Селяне же со свободными решили использовать момент…

— …И ты решил…

— И я решил, что селянам доверия больше нет. Я запер дружинников и старосту. Я согнал всех мужиков. Медленно, без шума, отсекая улицу от улицы. Я поставил караулы на всех дорогах и вызвал вас, капитан. У меня очень мало людей.

— Ты поступил правильно, сержант. И выводы твои совпадают с моими. А теперь, дай своим людям отдохнуть. Но не снимать доспехов, быть наготове. Сам — тоже вздремни. Мы будем ждать. Ты ведь думаешь, что вечером все должно решиться?

— Да, мой капитан, я так думаю. Вечером придут свободные. Или даже ночью.

— Ну, и правильно думаешь… Правильно, — капитан поднял голову, посмотрел на ясное небо, пошевелил с хрустом шеей. — Где вы будете, если что?

— Погода хорошая, капитан, тепло. Мы расположимся на воздухе, вот там, за домом лекаря, у пруда. Вроде, и не на виду, но зато близко к площади и близко к дружинному дому.

— Свободен, сержант. Командуй своими.

Капитан отвернулся и пошел по площади, подзывая то одного, то другого из пришедших с ним, а потом отправляя людей по постам. А сержант обернулся к остановившимся чуть в стороне сопровождающим:

— Андре, Базиль, собрать всех наших. Сдать посты пришедшей смене. У нас есть пара-тройка часов отдыха. Всех — вот туда, за тот дом с горелым крыльцом. Жан, организовать еду, питье — и туда же всё. Марш-марш! — и сам пошагал в ту сторону, куда указывал, сняв шлем и на ходу ослабляя ремни.

Село

— Жанжак., а ведь нам придется как-то селян выручать. Вот так все складывается…

— Вдвоем? Ну, нет, Старый. Не выйдет у нас. Видишь, патруль в селе. Много тут этих патрульных. А я все же не боец, знаешь. Да и ты…

Хранители сидели на корточках за перилами колокольни, посматривая сверху на село и негромко переговариваясь. Они в первый раз в жизни оказались на самой высокой точке села, откуда видно было практически все — до самого леса на юге и до первых застав перед базой на севере. Сверху были видны посты патрульных на всех въездах в село, группа вооруженных возле дружинной избы, отдыхающую смену неподалеку от пруда. Кроме этого, по улицам прохаживались патрули. Они никого не задевали, но как-то так само собой вышло, что селян практически не было видно. Ни женщин, ни детей на улицах. Так, мелькнет кто-нибудь, пробегая к соседней избе, и опять только мерная поступь патрульных, привычно посматривающих по сторонам.

Лекарь еще никак не мог опомниться от побежавших вдруг стремглав событий. Весь день получился какой-то скомканный, смятый. То этот ночной бой с кем-то неизвестным, в котором повезло остаться живым, то раненые дружинники, с которыми возился под утро, то священник и догадки учителя, то вдруг появление самого Старого, то патруль в селе…

А священник-то теперь, выходит, союзник, потому что Старый сам его развязал и разговаривал с ним долго, а потом еще и чай все вместе пили. Он, священник, и повел их потом на колокольню, закрыв предварительно ворота и накинув изнутри большой тяжелый засов.

Старый оценил толщину двери колокольни, уважительно пошевелив ее на черных смазанных дегтем петлях размером с воротные, похлопал рукой по кованым полосам железа, скрепляющим дерево с обеих сторон.

— Никак колокола бережешь, святой отец? — хмыкнул он.

— И колокола…,- пробормотал священник, пропуская их в дверь и снова закрывая, но уже изнутри. Засов тоже поражал своими размерами. По существу, при закрытом засове открыть, как-то вытянуть наружу эту дверь было практически невозможно.

"То-то рубили дверь ночью!" — подумал Жанжак. — "Так они могли весь день рубить — и все без толку".

Прямо от двери вверх, а потом направо и дальше вдоль стен поднималась деревянная лестница со скрипучими ступенями. Удобные гладко ошкуренные перила были толщиной с руку, еще больше укрепляя деревянную колокольню. А левее, под лестницей, была еще одна небольшая дверца, тоже запертая на замок.

— Умно, — заметил Старый. — Правильно закручено… А там что?

— Кладовка это, — мотнул головой батюшка. — Ну, и это…,- он посмотрел на Старого, и тот кивнул понятливо в ответ.

— Пошли, лекарь, нам наверх, — дернул он за рукав Жанжака и первым затопал по ступенькам вверх, принюхиваясь на ходу к чему-то. Жанжак тоже несколько раз шумно втянул воздух. Ну, что… Какое-то масло чувствуется. Знакомый запах, но только вот не вспомнить сразу — откуда. А пока — наверх.

И вот они, уже отдышавшись после подъема, сидели за сплошными высокими, чуть ли не по грудь, перилами, посматривая сверху и думая каждый о своем.