Игра

На королеве было пурпурное платье из плотной ткани с золотыми узорами, расшитое тысячами золотых бусинок. Оно подчеркивало ее тонкую талию, которую охватывал широкий золотой пояс, усыпанный жемчугом и рубинами. Низкий вырез обнажал часть груди цвета слоновой кости, отчего королева казалась довольно пышнотелой. В ложбинке на груди мерцал рубин — не меньше ногтя большого пальца Катарины, шею охватывал самый большой гофрированный воротник, который Катарина когда-либо видела, похожий на застывшую бело-розовую пену. Зем-лянично-золотые волосы были мелко завиты и зачесаны назад. Их прикрывала прилегающая шапочка из темного бархата, усыпанная разноцветным бисером. Королеве было тридцать семь лет. Когда-то она, наверное, была красавицей, и она все еще очень хорошо выглядела. Ее гладкая кожа была безупречна — ей не требовалось мазать ее яичным белком для придания блеска; лицо представляло правильный овал, а глаза, подведенные углем, светились умом. У нее была очень изящная фигура, и если бы не унаследованные от отца длинноватый нос и тонкие губы, ее можно было бы назвать красавицей, несмотря на возраст.

Уильям Сесил кашлянул.

Катарина сообразила, что стоит, разинув рот, словно деревенщина, и присела в реверансе. Ее лицо залилось краской. Когда она выпрямилась, то заметила взгляд королевы, на мгновение обращенный к Лэму О'Нилу. Взгляд был холодным, царственным, и все же в нем мелькнула какая-то искра. Ее внимание снова обратилось к пылавшей от стыда Катарине.

Так вы с вашим отцом замышляете заговор против нас?

Катарина ахнула, ощущая, что земля уходит из-под ее ног.

— Я… простите, я не расслышала.

— Вы слышали. Вы состоите в заговоре против английской короны вместе со своим отцом?

Катарина опешила. Ей бы в голову не пришло, что ее могут обвинить в заговоре… в измене!

Нет! Ваше величество, как только вы могли подумать такое!

Елизавета оглядела Катарину с головы до ног.

Если Владыка Морей встречается ночью с Джеральдом Фитцджеральдом и при этом присутствует дочь последнего, я должна предполагать самое худшее.

Катарина приоткрыла рот и невольно взглянула на Лэма. Он был совершенно спокоен. Этот болван даже стоял небрежно, расставив ноги! Его поза не выглядела напряженной даже с рукой на перевязи. Неужели он не собирается ничего сказать, чтобы отмести эти опасные обвинения, пока они не зашли слишком далеко?

Владыка…я хочу сказать, Лэм О'Нил, захватил меня в море. Он встретился с моим отцом, чтобы потребовать выкуп, и ничего более! Уверяю вас! — Катарина вспыхнула, потому что солгала — и на этот раз королеве Англии!

Королева не спускала глаз с Катарины.

Но для чего еще вы сами были там, если не для того, чтобы замыслить измену?

У Катарины кровь отхлынула от лица. Она отчаянно пыталась найти какой-нибудь правдоподобный ответ.

Я его упросила… я шесть долгих лет не видела отца!

Елизавета продолжала разглядывать Катарину. Незаметно было, чтобы ее взгляд хоть немного смягчился. Потом она повернулась к Лэму.

Это верно, мошенник? Он улыбнулся.

Я захватил французский торговый корабль, даже не помышляя о таком призе, ваше величество. И вам наверняка известен обычай морей. Добыча принадлежит мне. Я отправился к Фитцджеральду требовать выкуп, ничего более.

Катарина переводила взгляд с чуть заметно улыбающегося Лэма на королеву, губы которой оставались плотно сжатыми.

Это совершенно неправдоподобная история. — В голосе королевы слышалось предостережение.

Лэм блеснул обаятельной улыбкой.

Леди умеет настоять на своем и быть убедительной. Я не видел большого вреда в том, чтобы она сопровождала меня к своему отцу.

Королева уставилась на него.

— А ей был нанесен вред, Лэм?

— Почти никакого. — Он склонил голову.

Катарина все еще не оправилась от ужаса и не была уверена в том, что Лэму удалось отвести обвинение в заговоре. Кроме того, она ничего не понимала. Что здесь происходит? Может подумать, что королева знает Лэма, что она даже чуть-чуть благоволит к нему. Но этого не может быть, ведь Лэм пират.

— Ваше величество, мне не нанесли вреда, — быстро сказала Катарина. — О'Нил говорит чистую правду, и я умоляю вас меня освободить.

Елизавета повернулась к Катарине, которая слишком поздно осознала, что вмешалась в их разговор.

Вы защищаете этого человека после всего того, что он с вами сделал?

Катарина вспыхнула.

— Ваше величество, я девственна. Он оставил мне мою невинность, и за это я ему благодарна.

— До чего вы благородны, — вполголоса произнесла королева, обращаясь к Лэму. — Но ваша репутация основана не на благородстве и не на мягкосердечии. — Она обратилась к Катарине. — Вы его защищаете. Дебриз сказал, что вы неравнодушны к Лэму.

Нет! — выкрикнула Катарина. — Он не нравится мне, нисколько не нравится!

Елизавета мрачно поглядела на нее, словно не веря ни единому ее слову.

— Он похитил меня, когда я возвращалась домой, и ясно дал мне понять… — Катарина вдруг смолкла. Она не могла заставить себя сказать все правду, сказать, что Лэм намеревался сделать ее своей любовницей.

— И что же этот мошенник дал вам ясно понять? — требовательно спросила королева.