С'ньяк оторвался от карниза и, преобразовав нижнюю часть тела в пушистое черное облако, воспарил над Бездной. Подчиняясь его жестам, образы на дне пропасти начали меняться, открывая мне то, что я требовал показать. Сдерживая тошноту, я смотрел вниз, где воскресали картины правления Древних.
– Мы – да', – речитативом пропел Мыслитель, – мы отк'ываем п'осящим сек'еты ста'ого ми'а и даем им силы п'отивостоять неизбежности. Мы – очищение: мы избавляем п'осящих от скве'ны и по'ока, давая им взамен чистое чувство ст'емления к высотам. Мы – честь: наше слово тве'же алмаза, постояннее го' и к'епче стали. Мы – до'ога: п'осящие получают все, что им нужно для достижения цели…
– Потому что вы – и есть цель, – завершил я.
Темные глаза С'ньяка удовлетворенно вспыхнули:
– Ты понял нас. Это даже лучше, чем я мог надеяться. За последние века люди оп'еделенно стали умнее. Иг'а Железных 'ун п'инесла свои плоды.
– Об этом я что-то слышал…
– Вполне возможно. Смот'и!
Мыслитель вызвал из Бездны длинный язык алого пламени и, окунув в него обе руки, начертил в воздухе смутно знакомый узор.
Я побледнел, когда вспомнил, ЧТО это означало.
Символ Игры Железных Рун – предка нынешней Игры.
В моей голове зазвучала любимая поэма Черного Странника – моего двойника, – вырезанная на двери в его доме. Язык Бездны не относится к числу мягких наречий, но сейчас его слова звенели подобно целому оркестру, что только усиливало зловещий эффект поэмы, автором которой был безымянный рифмоплет из Ведьминой Гавани…