Игра без козырей

Они ели бифштексы, меренги, сыр и фрукты. А я сидел и изучал рисунок на скатерти. Разговор продолжался, но, наверно, глухонемой принял бы в нем более активное участие, чем я. Миссис ван Дизарт рассказывала, как трудно кормить бедных родственников с капризными желудками и привередливым вкусом. Чарлз не стал сообщать ей, что я получил пулю в живот и вовсе не был бедным, но согласился, что слабое пищеварение у нахлебников – следствие их нравственного несовершенства. Миссис ван Дизарт с восторгом восприняла его тираду. Дория время от времени рассматривала меня с таким видом, будто я был редким представителем примитивных организмов. Рекс ван Дизарт снова предложил мне хлеб. Так продолжалось довольно долго. Наконец Виола увела Дорию и миссис ван Дизарт в гостиную пить кофе, а Чарлз предложил гостям портвейн и бренди. Он пронес мимо меня бутылку бренди и неодобрительно поджал губы, когда я налил себе немного. Это не осталось не замеченным гостями.

Потом Чарлз встал, открыл застекленные дверцы шкафа и стал показывать Крею кварцы. Они обсуждали каждый образец, а ван Дизарт стоял рядом, изображая вежливый интерес и подавляя зевки. Он с трудом скрывал скуку. Я налил себе еще немного бренди и продолжал сидеть за столом.

Чарлз сыграл свою роль блестяще, не сделав ни одной ошибки. Затем он провел мужчин в маленькую гостиную, где шкаф с подсвеченными кристаллами имел огромный успех. Я отправился вслед за ними, сел в кресло, стоявшее в углу, и слушал их болтовню, но не пришел ни к каким выводам, кроме одного: если я сейчас не поднимусь к себе, то потом уже не дойду. Пробило одиннадцать, а у меня был тяжелый день.

Когда я вышел, Чарлз даже не повернул головы.

Полчаса спустя, когда гости разошлись по своим комнатам, он заявился ко мне и спокойно направился к кровати. Я лежал в рубашке и брюках на одеяле, набираясь сил, чтобы окончательно раздеться.

Он смотрел на меня и улыбался:

– Ну, что скажешь?

– Что вы самый настоящий ублюдок!

Он расхохотался:

– Я испугался, что ты все испортишь, когда ты посмотрел на стену и увидел, что твой портрет исчез. – Чарлз стал снимать с меня ботинки и носки. – Ты был мрачен, как Берингов пролив в декабре. Пижама?

– Под подушкой.

Он помог мне раздеться. Быстрые и точные движения выдавали в нем моряка.

– Зачем вы это сделали? – спросил я.

Он подождал, пока я лег, укрыл меня одеялом и примостился на краю кровати:

– Тебе не понравилось?

– Черт возьми, Чарлз… конечно! По крайней мере вначале.

– Боюсь, что получилось гораздо гаже, чем я рассчитывал. Сейчас я расскажу, почему я это сделал. Помнишь нашу первую партию в шахматы? Когда ты разбил меня в пух и прах за несколько ходов? Знаешь, почему ты так легко выиграл?

– Вы не очень внимательно играли.

– Правильно. Я не сосредоточился потому, что не видел в тебе противника, заслуживавшего внимания. Грубая тактическая ошибка. – Он усмехнулся. – Адмиралу надо быть проницательнее. Если недооцениваешь сильного противника, оказываешься в худшем положении, чем он. Если чересчур недооцениваешь, то не готовишься к обороне и, несомненно, будешь побежден. – Чарлз немного помолчал, а потом продолжил: – Лучшая стратегия – ввести врага в заблуждение: мол, противник настолько слаб, что его не стоит принимать в расчет. Это именно то, что я сегодня сделал.

Он выжидающе глядел на меня. Через несколько секунд я спросил:

– А в какую, собственно, игру вы хотите, чтобы я сыграл с Говардом Креем?

Чарлз удовлетворенно вздохнул и улыбнулся:

– Помнишь фразу, что его интересует больше всего?

– Земля, – ответил я, немного подумав.

– Правильно. – Чарлз кивнул. – Земля. Он коллекционирует землю. Каждый кусок земли, ярды и акры земли… – Чарлз в нерешительности замолчал.

– И что дальше?

– Тебе придется играть против него ради спасения ипподрома Сибери.

У меня перехватило дыхание от грандиозности задуманной Чарлзом партии.

– Что? – недоверчиво переспросил я. – Не говорите глупостей. Ведь я всего лишь…

– Заткнись, – перебил он меня. – И слушать не хочу, будто ты «всего лишь». Ты умный, хочешь поспорить? Разве ты не работаешь в детективном агентстве? Разве ты хочешь, чтобы Сибери закрылся? Почему бы тебе не сделать ради него что-нибудь полезное?

– Но насколько я понял из того, что вы сказали, он готов предложить большую сумму. И вам нужен могущественный местный деятель, который выступит против него, а не я.

– С могущественными городскими деятелями он держится начеку, а тебя он совсем не боится.

Я перестал спорить. Серьезность предлагаемого делала несущественным мое мнение о собственной незначительности.

– Вы уверены, что он охотится за Сибери?