Игра без козырей

Он пожал плечами – это движение больше походило на судорогу, – но, видимо решив, что это все же лучше, чем поддерживать разговор, принес доску, расставил фигуры и жестом предложил мне сесть напротив. Обычно Чарлз играл хорошо, но в тот день он был раздражен и невнимателен, предвидя скуку общения со мной. Я легко выиграл партию. Он не мог поверить, что его король в ловушке. Чарлз уставился на доску и разглядывал слона, которым я объявил шах.

– Где вы учились? – наконец спросил он, не поднимая на меня глаз.

– По книгам.

– Вы часто играете?

– Нет, довольно редко. Но мне приходилось играть с очень сильными шахматистами.

– Хм… – Он помолчал. – Сыграете еще одну партию?

– Да, если хотите.

И мы начали играть. Партия продолжалась страшно долго и закончилась вничью, когда на доске фактически не осталось фигур. Через две недели он позвонил и пригласил меня приехать с ночевкой. Это была первая оливковая веточка с его стороны. Мы с Дженни стали приезжать в Эйнсфорд чаще и охотнее. Чарлз и я тотчас садились за шахматы, и каждый выигрывал столько же партий, сколько другой. Потом Чарлз стал приезжать на скачки. Ирония судьбы проявилась в том, что наше обоюдное уважение выросло настолько, что пережило крах моего брака с Дженни, а интерес Чарлза к скачкам с каждым годом становился все глубже и сильнее.

– Вчера я ездил в Аскот, – продолжал он, стряхивая пепел. – Несмотря на непогоду, публики собралось много, как обычно. Мы с Джоном Пэгеном выпили – ты его знаешь, он жокей. Симпатичный парень. Он был очень доволен, потому что на последних соревнованиях получил на шесть штрафных очков меньше, чем в предыдущий раз. После заезда на три мили поступил протест: в группе лидеров Картер прижал к барьеру фаворита – наверно, думал, что под проливным дождем этого никто не заметит. Он клялся, что сделал все возможное и просто не сумел удержать лошадь, но ему же нельзя верить, ни единому слову. Во всяком случае, стюарды решили не присуждать ему победу. Только это в их власти. Уолли Гиббонс блестяще финишировал в гандикапе, но потом все испортил в заезде новичков.

– У него руки не годятся для молодых лошадей, – согласился я.

– Да уж. Но дорожки там, конечно, хорошие.

– Лучше не бывает.

Я почувствовал приступ слабости. Ноги задрожали под простыней. Так теперь часто бывало.

– Хорошо, что Аскот принадлежит королеве, это спасает его от хищников, которые захватывают земли. – Чарлз улыбнулся.

– Да, полагаю, что так…

– Ты устал, – внезапно сказал Чарлз. – Я засиделся у тебя.

– Нет-нет. Я прекрасно себя чувствую, не беспокойтесь.

– Я хорошо знаю тебя, Сид. – Он встал и положил сигару в пепельницу. – Твое понимание фразы «прекрасно себя чувствую» не соответствует общепринятому. Если ты как следует не окрепнешь, чтобы приехать в Эйнсфорд в конце следующей недели, дай мне знать. Но я буду ждать тебя.

Он ушел, а я принялся размышлять над тем, что все еще чертовски быстро устаю. Может быть, старость. Я усмехнулся. Старость в тридцать один год. Старый, усталый, разбитый Сид Холли. Бедный старичок. Я показал потолку язык.

Пришла сестра, чтобы сделать вечерние процедуры.

– Вам принесли подарок, – весело произнесла она, будто разговаривала с умственно отсталым ребенком. – Не хотите открыть и посмотреть, что в пакете?

Я забыл о свертке, который оставил Чарлз.

– Разрешите, я развяжу пакет? Я хочу сказать, что вам, наверно, трудно это сделать одной рукой.

Сестра была очень доброй.

– Спасибо, развяжите, пожалуйста.

Она достала из кармана маленькие ножницы и разрезала тесьму. Потом развернула бумагу и с сомнением посмотрела на толстую книгу в темной обложке:

– Видимо, для вас эта книга что-то значит. Я хочу сказать, что обычно пациентам не приносят такие книги.

Она вложила мне в правую руку толстый том, и я прочел название, вытесненное золотыми буквами по темной коже: «Очерк коммерческого законодательства».

– Тесть специально принес эту книгу. Он хочет, чтобы я прочел ее.

– А, ну конечно, понимаю, так трудно придумать подарок для человека, которому нельзя есть фрукты и многое другое.

Она быстро принялась за дело, высокопрофессиональная, умелая сестра. Наконец она ушла и оставила меня одного.

«Очерк коммерческого законодательства». Я полистал страницы. Определенно, книга рассказывала о законах, по которым работают компании. Солидная юридическая книга. Вовсе не легкое чтиво для инвалида. Я положил ее на столик возле кровати.