Игра без правил

— О чем ты? Что за силовое поле?

— Не знаю. Будто невидимые доспехи. Тебе нравятся мужчины — по крайней мере, ниже пояса — и нравится, как они смотрят на тебя. Но когда они выдают свои намерения, у тебя возникает отвращение.

— Это неправда! — негодующе возразила она.

— Ладно. Беру свои слова обратно. Кроме того, я не смог бы содержать тебя и Вивиан одновременно.

— Сомневаюсь, что ты вообще смог бы меня содержать.

— В данный момент все, что я могу себе позволить, — это стакан виски.

— Бог с ним, — сказала Сюзан, — есть и светлая сторона. По крайней мере, ты избавился от этой сучки.

— Ага. Одной нет, другая на очереди.

Ну да, поддержал хорошие отношения.

Через неделю, вернувшись с тренировки, я обнаружил под дверью конверт. Обратный адрес не стоял, но по запаху духов я сразу догадался, от кого письмо. На конверте была марка из Бимини, а отправили его через три для после того, как Вивиан и полковник оставили нас с Уильямсом на пляже. Я оглянулся, не сидит ли в засаде Хакбарт с лассо, но никого не заметил. Я закрыл за собой дверь и распечатал конверт. Письмо было написано на фирменной бумаге гостиницы «Бичкаумер».

Здравствуй, Джек!

Пожалуйста, напиши сразу, как только получишь письмо. Я так за тебя беспокоюсь! Я знаю, ты мне не веришь, но я правда тебя очень люблю. Надеюсь, когда-нибудь ты сможешь приехать ко мне. Что случилось с Уильямсом? Отец переживает, что его схватила полиция.

Пожалуйста, ответь как можно скорее.

Твоя навеки,

Вивиан

Я несколько раз перечитал текст, чтобы запомнить, разорвал листок и спустил обрывки в унитаз. Потом прошел на кухню, присел за столик и написал ответ.

Здравствуй, Вивиан!

У меня все замечательно, дела идут отлично. Я даже снова занимаюсь с Сюзан. Ты ведь помнишь ее? Передавай привет папе. Уильямс? Боюсь, здоровье его ухудшилось. Скажи полковнику, пусть подыскивает замену, например, в клетке с обезьянами в гаванском зоопарке. Там вполне возможно найти кого-нибудь для подобной работы. Сообщай о себе, но только не по телефону: полиция, возможно, еще не закончила со мной.

Люблю,

Джек

Когда все успокоилось и никто не приходил убить или арестовать меня, я решил съездить в Нью-Йорк, пока в Майами не начался сезон и на меня не навалилась работа. Я собрался ехать на машине. Конечно, можно было лететь, но я хотел почувствовать расстояние. Я не был там уже пять лет, и, хотя едва ли кто-нибудь назовет Нью-Йорк священным городом, любое место священно, раз ты там родился и туда полетит твоя душа после смерти. У меня действительно есть ощущение, что, когда придет мой час, моя душа отправится в Нью-Йорк, но сейчас я ехал по делу. Я направлялся домой. Путешествие отняло больше времени, чем я рассчитывал, потому что примерно в центре штата Джорджия «тандерберд» сломался. Это задержало меня на день, но я не волновался. Стоял ранний сентябрь, и большинство клиентов — все как один богатые путешествующие сволочи — еще не вернулось в город.

Несмотря на то что «тандерберд» продолжал упрямиться, я прибыл в Нью-Йорк в восемь вечера в пятницу, попав в грозу, достойную Майами. Поселившись в мотеле в Квинсе, я пообедал в круглосуточном греческом ресторанчике, который знал еще с прежних времен, а потом заснул, наблюдая по телевизору, как «Ракеты» дают хорошую взбучку «Дельфинам» в предсезонном матче. Некоторые вещи никогда не меняются.

Следующий день я провел, навещая старых друзей по колледжу и по службе в полиции. Я отправился в Уэст-Виллидж в бар под названием «Чонсис», где полицейские и пожарные постоянно собираются, сидят у стойки и непременно выпивают по лишнему стакану. Все старые знакомые по-прежнему были там и встретили меня как блудного сына. Бармен до сих пор помнил меня, а это хороший знак. И все же, выйдя вечером из бара и пройдясь по тому, что осталось от Маленькой Италии, я окончательно понял, что мое место больше не здесь. Конечно, всегда можно вернуться домой. Только оставаться там слишком долго уже нельзя.