Игра Дракона (СИ)

К вечеру того же дня флотилия Даррена Пайка бросила якорь в устье одного из притоков Замойоса. Напротив него в море угадывались очертания большого острова.

Мы будем стоять тут, пояснил Конану Даррен,- и защитим вас, если жабомордые бросятся в погоню. Но на сам остров мы не высадимся –я уже сказал тебе, почему.

-Я помню, что ты сказал Даррен, – усмехнулся Конан, – как-нибудь справимся. Думаешь, камень еще там? И Горт ?

Не знаю, что с Гортом, но Камень они не упустят, сказал Даррен,- не в эту ночь.

Конан кивнул: капитан пиратов уже пояснил ему, чем так примечательна сегодняшняя ночь именуемая Зеленолунной. В этот день, поднимавшиеся из Зеленого Пекла влажные испарения становились столь густыми, что на их фоне и Луна принимала зеленоватый оттенок. Эта ночь считалась очень важной в культе Бога-Жабы и никто из пиратов не осмеливался приближаться к острову, когда всходила Зеленая луна. Не рисковал и Даррен – но зато он был готов рискнуть прикрыть с моря отчаянных чужаков.

-Идол стоит у северного берега, – поучал Пайк Конана,- и сегодня они творят там свой обряд. Их много больше чем вас, но, может, вам и удастся застать их врасплох. Но запомни- все что ты достанешь на острове помимо своего камня – мое.

Не сомневайся, усмехнулся Конан, – у меня к тебе должок, а свои долги я плачу всегда.

Недаром тебя прозвали Львом, в тон ему усмехнулся Пайк,- ну что же, удачи. Надеюсь, к утру вновь увидеть тебя живым.

А уж я как надеюсь, хмыкнул киммериец.

Они обменялись короткими тычками в плечо: за время проведенное вместе пиратские капитаны успели сблизиться, хотя и по-прежнему держались друг с другом настороже. Конан легко взбежал на борт корабля, бросая негромкие приказы своей черной команде. Вскоре галера двинулась в сторону Острова Жабы, а за ней бесшумно скользили длинные каноэ чернокожих.

Киммериец стоял на носу, угрюмо смотря на приближавшиеся скалы острова и на ночное светило, бросавшее призрачные отблески на море. Зеленое свечение исказило и черты лиц его команды, сделав негров похожими на ожившие трупы. И снова смутное сомнение закралось в голову киммерийца: не является ли весь этот мир некоей неведомой преисподней, в которой он оказался, погибнув в подземельях вурдалаков? Не является ли остров, к которому они направляются, обиталищем демонов, владычествующих над этим зеленым адом? И не стал ли огонь, заключенный в Сердцем Аримана, отблеском пламени Ада, наконец заполучившего столь долго ускользавшего от него варвара?

Такие мысли обуревали Конана, пока он смотрел на выраставший перед ним остров, но и эти сомненья не поколебали его решимости в том, что он собирался сделать. Сердце, чем бы оно не являлось, оставалось его единственной надеждой на возвращение утерянной короны и Конан не собирался упускать этот шанс, сколь призрачным он бы не оставался. Он еще раз посмотрел на светившуюся гнилушечным светом Луну и негромко выругался в адрес проклятого светила.

Лучше не гневи ее, послышался сзади негромкий голос,- в такую ночь Луна слышит даже жабье кваканье и отвечает ему. Не стоит привлекать ее внимания.

Конан резко развернулся и вновь выругался, наплевав на услышанное предупреждение.

- Кром, Немайн и вся их кровь! Как ты оказалась на борту?

У меня остались друзья в твоей команде, рассмеялась Лисса, вставая рядом с Конаном, – они спрятали меня, пока мы не отплыли подальше.

Девушка облачилась в кожаную куртку с нашитыми бронзовыми бляшками, кожаные штаны и широкий пояс с медной пряжкой. С пояса свисал уже знакомый Конану изогнутый клинок, называемый тут аракхом, через плечо был перекинут лук.

Ты же не думаешь, что я упущу такое приключение?- продолжала Лисса.

Никакое это не приключение, рявкнул Конан,- и тебе тут не место!

Я сама решу где мое место, с вызовом сказала Лисса,- не повернешь же ты обратно?

Может и поверну, угрюмо произнес Конан,- а перед этим разложу на палубе и задам тебе хорошую взбучку.

Это может быть возбуждающим, усмехнулась Лисса,- но разве ты откажешься от своего талисмана? Он там, смотри!

Она вскинула руку, указывая на что-то за спиной Конана и тот, быстро обернувшись, увидел, как за скалистыми утесами, средь зелено-черных теней, сверкают отблески знакомого красного свечения. В тот же миг киммериец услышал размеренный бой барабана и отдаленные крики, напоминающее кваканье огромных жаб.

Острые черные скалы с трех сторон окружали каменистую площадку, с четвертой же стороны моря на берег с шипением выплескивались морские волн. В двадцати ярдах от кромки прибоя вздымалась огромная скала, на вершину которой с трех сторон поднимались грубо вытесанные ступени. Одна из таких лестниц тянулась до самой воды, туда, где в море уходило что-то вроде гранитного волнолома.