Игра Джеральда

Джесси добралась до противоположной стороны кровати, выпустила спинку из здоровой левой руки, развернулась на коленях с осторожностью больничной сестры милосердия, затем легла на живот и спустила ноги на пол. Она пережила ужасный момент, когда ей показалось, что у нее нет достаточно сил, чтобы снова встать на ноги; она будет лежать здесь, пока не выйдет из игры и не соскользнет с кровати. Затем Джесси глубоко вздохнула и оттолкнулась левой рукой. А еще через мгновение она уже стояла на ногах. Ее качало из стороны в сторону — Джесси напоминала моряка, бредущего воскресным утром после дружеской попойки, но, слава Богу, она стояла на ногах. Еще одна волна дурноты и головокружения вторглась в ее разум, как пиратская галера с черными могучими гребцами. Или солнечное затмение. Ослепшая, шатаясь из стороны в сторону, Джесси подумала: «Господи, не дай мне умереть. Пожалуйста, Господи, хорошо? Пожалуйста».

Наконец свет начал возвращаться. Когда вещи приобрели свою обычную окраску, Джесси медленно подошла к столику с телефоном, вытянув левую руку вперед и балансируя ею. Сняла трубку, по весу напоминающую Оксфордский словарь, и поднесла ее к уху. Абсолютная тишина; на линии была мертвая тишина. Почему-то это не удивило ее, но зародило вопрос: отсоединил ли Джеральд провод от блокиратора на стене, как делал всегда, когда они занимались любовью, или провод перерезал ночной гость?

— Это не Джеральд, — прокричала она. — Я не видела, чтобы он это делал.

Потом Джесси поняла, что это вовсе не обязательно; как только они приехали, она сразу же отправилась в ванную. Он мог это сделать именно тогда. Джесси наклонилась, схватила белый шнур, идущий от телефона к соединительной коробке над плинтусом за креслом, и — потянула. Сперва ей показалось, что провод поддался, но потом она поняла, что это не так. Даже этот первоначальный сдвиг мог быть просто воображением. Она прекрасно знала, что теперь чувствам нельзя доверять. Розетка могла просто зацепиться за кресло, но…

«Нет, — возразила Хозяюшка. — Он не поддался, потому что провод все еще вставлен в блокиратор, — Джеральд никогда не разъединял его. Причина в том, что существо, бывшее с тобой прошлой ночью, перерезало провод».

«Не слушай ее, за ее громким голосом прячутся страх и боязнь собственной тени. — парировала Руфь. — Провод застрял под какой-нибудь ножкой стула — я уверяю тебя. Кроме того, ведь это так легко проверить, правда?»

Ну конечно, проверить очень легко. Нужно было просто отодвинуть кресло и посмотреть. И если провод выдернут, то присоединить его к соединительной коробке.

«А что если ты проделаешь все это, а телефон по-прежнему не будет работать? — спросила Хозяюшка. — Тогда ты поймешь кое-что еще, ведь так?»

Руфь: «Перестань колебаться, тебе нужна помощь, к тому же немедленно».

Это было правдой, но мысль о том, что ей нужно отодвинуть кресло, привела ее в уныние. Возможно, она сможет сделать это — кресло было большим, но оно не весило и пятой доли того, что весила кровать, а ей удалось протащить кровать через всю комнату, но сама мысль об этом была тяжела. А сдвинуть кресло — это было только начало. Потом нужно было встать на колени… изогнуться в пыльном углу за креслом и отыскать соединительную коробку…

«Господи, малышка! — крикнула Руфь. Ее голос звучал очень встревоженно. — У тебя нет другого выхода! Мне казалось, что мы уже давным-давно пришли к выводу, что тебе необходима помощь, причем немед…»

Джесси неожиданно захлопнула дверь перед Руфью, и захлопнула ее с силой. Вместо того чтобы отодвинуть кресло, она перегнулась через него, подобрала свою юбку-шорты и осторожно натянула ее на ноги. Капли крови, просочившиеся сквозь повязку на запястье, упали на поверхность брюк, но вряд ли она запомнила это. Джесси старалась не прислушиваться к ворчанию разозленных, растерянных голосов, и удивлялась, кто это посмел впустить всех этих надоедливых людишек в ее ум. Это было все равно, что проснуться однажды утром в своем доме и Выяснить, что за ночь его превратили в постоялый двор. Все эти голоса выражали свое неверие в то, что она собиралась предпринять, но Джесси неожиданно для себя поняла, что они не слишком много значили для нее. Это была ее жизнь. Ее.