Игра Джеральда

— Мне кажется, что у меня будет достаточно времени дописать письмо и запечатать его в конверт прежде, чем я стану слишком сонной, чтобы продолжать работу, А потом я улягусь спать, а когда проснусь, то поужинаю. — Она снова притронулась правой рукой к левой руке Мэгги, и в этом движении сквозили твердость и нежность. — Ты, приготовишь мне обильный ужин.

Мэгги продолжала хмуриться:

— Нельзя переводить продукты, Джесси, и ты знаешь об этом.

Очень мягко Джесси возразила:

— Есть вещи более важные, чем еда. И ты знаешь об этом так же хорошо, как и я, разве не так?

Мэгги снова взглянула на монитор, потом вздохнула и кивнула. Когда она заговорила, это был тон женщины, отдающей должное каким-то общепринятым представлениям о сентиментальности, в которую лично она не верит. — Возможно, а если и не так, то вы здесь хозяйка.

Джесси кивнула, впервые донимая, что на этот раз это нечто большее, чем просто условность, к которой они обе прибегали для удобства. — Мне кажется, что это именно так.

Брови Мэгги снова взлетели вверх.

— А что если я принесу сэндвичи сюда и оставлю их на уголке твоего стола?

— Продано! — усмехнулась Джесси.

Теперь улыбнулась и Мэгги? Когда минуты через три она принесла сэндвичи, Джесси снова сидела перед мигающим экраном монитора, бросающим зеленоватые отблески на ее лицо, склоненное над клавиатурой, на которой она что-то медленно набирала. Маленькая ирландка и не пыталась не шуметь — возможно, она не смогла бы пройтись на цыпочках, даже если бы от этого зависела ее жизнь, — но Джесси все равно не слышала, как та вошла и затем удалилась.

Джесси вытащила пачку газетных вырезок из верхнего ящика своего письменного стола и перестала печатать, пересматривая их. На большинстве вырезок были фотографии мужчины со странным плоским лицом, сужающимся к подбородку и расширяющимся к бровям. Его глубоко посаженные глаза были черными и круглыми, но абсолютно пустыми, глаза одновременно вызывали образ Донди, бездомного бродяги из комиксов и Чарльза Мэнсона. Толстые губы под тонким острым носом.

Мэгги задержалась на секунду у плеча Джесси, желая быть замеченной, затем хмыкнула и удалилась из комнаты. Минут через сорок пять Джесси взглянула налево и увидела поджаренные сэндвичи с сыром. Теперь они были совсем холодные, сыр застыл неаппетитной массой, но она проглотила их в один присест. Курсор танцевал, постепенно зазывая ее всё дальше в лес.

36

«… Это принесло мне некоторое облегчение, но потом я подумала: „Он мог наклониться, поэтому я не вижу его в зеркале заднего обзора“. Мне удалось повернуться, несмотря на жуткую слабость во всем теле. Даже при малейшем движении руку пронзало, как раскаленным прутом. Там никого не было, и я попыталась убедить себя, что когда я видела его в последний раз, то это действительно была только игра теней… теней и моего утомленного разума.

Но я не могла вполне поверить в это, Руфь, несмотря на то, что взошло солнце и я была без наручников, и выбралась из дома, и была закрыта внутри собственной машины. Я думала, что если его не было на заднем сиденье, то он мог быть в багажнике. Мне казалось, что он все еще со мной. Вот что я хочу, чтобы ты — ты или кто-нибудь другой — поняли; вот о чем мне действительно необходимо рассказать. Он все еще был со мной. Даже когда мой рассудок решил, что это, возможно, всего лишь игра теней и лунного света, когда я видела его в последний раз, он все еще был со мной. Мой гость — это „мужчина с мертвенно-бледным лицом“, когда восходит солнце, и он же — „создание с белым лицом“, когда опускаются сумерки. Неважно, он или оно, мой разум сумел отделиться от этого незнакомца, но мне этого показалось недостаточно. Потому что каждый раз, когда ночью в доме что-то поскрипывает, я знаю, что оно вернулось, каждый раз, когда на стене танцуют забавные тени, я знаю, что оно здесь, каждый раз, когда я слышу незнакомые шаги, я знаю, что оно — возвращается, чтобы закончить свою работу. Оно было в „мерседесе“, и оно находится в моем доме, прячась за шторами, а может быть, стоит, притаившись, в шкафу, держа у ног свою корзинку. У меня нет волшебной стрелы, чтобы пронзить ею сердце вампира, и, о Руфь, я так устала».

Джесси передохнула, вытряхнула переполненную пепельницу и прикурила новую сигарету. Ее движения были нарочито замедленными — руки немного дрожали, а она не хотела обжечься. Докурив сигарету, Джесси глубоко вздохнула, выдохнула, бросила окурок в пепельницу и снова вернулась к клавиатуре.

«Я не знаю, что бы я делала, если бы сел аккумулятор, — сидела бы в машине, пока кто-нибудь не проехал бы мимо, даже если бы пришлось сидеть целый день, — но аккумулятор не сел, и мотор сразу же завелся. Я сдала назад от дерева, в которое ударилась, и вывела машину на проезжую часть. Мне очень хотелось посмотреть в зеркало заднего обзора, но я боялась сделать это. Не потому, что он был там — я знала, что там никого нет, — но потому, что мой мозг мог заставить меня увидеть его.