Игра Джеральда

«Неважно, — подумала Джесси, разглядывая танцующие на потолке блики. — Неважно, и я объясню тебе, почему: даже если я смогу тянуть сильнее, тогда то, что случилось с левой рукой Мэдди, случится с обеими моими руками: кости сломаются, сухожилия лопнут, как натянутые струны. Произойдет единственное изменение: вместо того чтобы лежать здесь прикованной и умирать от жажды, я буду лежать здесь и умирать, умирать от жажды, да еще со сломанными руками в придачу. К тому же они опухнут. Я вот о чем думаю: Джеральд умер, так и не успев оседлать меня, но он все же отлично меня трахнул».

Отлично. Что еще можно придумать?

«Ничего», — плаксиво произнесла Образцовая Женушка тоном женщины, находящейся на грани срыва.

Джесси подождала, появится ли другой голос — голос Руфи — со своим собственным мнением. Тишина. Кажется, Руфь присоединилась к гагаре, чтобы выпить вместе чашечку кофе. В любом случае Руфь отвлеклась от Джесси, чтобы позаботиться о себе самой.

«Ну и ладно, заботься, — подумала Джесси. — Что ты собираешься делать с наручниками теперь, когда стало ясно, что невозможно выскользнуть из них? Что можешь ты сделать?»

«В каждом наборе по два наручника, — решительно произнес молодой голос, которому Джесси еще не придумала имя. — Ты попыталась выскользнуть из тех наручников, которые надеты на твои руки, это не сработало… а как насчет других? Тех, которые зацеплены за спинку кровати? Ты подумала о них?»

Джесси вжалась затылком в подушку и выгнула шею, чтобы взглянуть на изголовье и столбики кровати. Тот факт, что она смотрела снизу вверх, делал картину впечатляющей. Кровать была меньше, чем королевская, но намного больше, чем простая двуспальная. У нее было фантастическое название, возможно, Размер для Придворных или Первая Леди в Ожидании. Становясь старше, Джесси замечала, что ей — все труднее было запоминать такие вещи; она не знала, называется ли это хорошим вкусом или просто страстью. В любом случае кровать, на которой она лежала, была достаточно просторной, чтобы спать на ней хоть по диагонали, но слишком маленькой, чтобы двое могли со всеми удобствами провести на ней ночь.

Для нее и Джеральда это не было помехой, потому что они спали в разных комнатах как здесь, так и в их доме в Портленде уже лет пять. Это было ее, а не его решение; она устала от его храпа, тем более что с каждым годом он храпел, все громче и громче. В тех редких случаях, когда здесь у них оставались ночевать гости, они с Джеральдом спали вместе, это было очень неудобно в этой комнате, в других случаях они делили эту постель только тогда, когда занимались любовью. И его храп не был настоящей причиной того, что они спали раздельно: просто это был наиболее дипломатичный повод. Настоящей причиной был запах. Джесси сначала просто не нравился, а потом стал раздражать запах пота, исходящий от Джеральда. Даже если он принимал душ перед тем как лечь в постель, сильный запах шотландского виски начинал к утру испаряться из его пор.

До этого года Джеральд обычно быстренько трахал ее, а потом затихал (именно это стало для нее любимой частью всего этого дела), после чего принимал душ и оставлял ее в покое.

В марте, однако, произошли некоторые изменения. Шарфы и наручники (именно последние), казалось, настолько изнуряли Джеральда, насколько традиционный секс никогда не выматывал его, и он частенько засыпал рядом с ней. Она не возражала; большинство их сексуальных занятий приходилось на дневное время, от Джеральда пахло конфеткой, а не виски. Он даже не сильно храпел.