Игра Джеральда

Он осторожно взял закопченные стекла из ее рук, одновременно целуя Джесси в шею, даже еще более осторожно. Джесси смотрела на сгустившуюся темноту над озером, пока он проделывал все это. Она слабо осознавала, что сова все еще кричит, а обманутые сверчки завели свою песню на два или три часа раньше. Остаточное изображение плавало перед ее глазами, как черная круглая татуировка, окруженная неправильным ореолом зеленого огня, и Джесси подумала: «Если бы я смотрела на солнце немного дольше, я бы сожгла сетчатку глаза, возможно, мне пришлось бы смотреть на него всю свою последующую жизнь, как случается, если кто-то посветил тебе фонариком прямо в глаза».

— Почему бы тебе не пойти в дом и не надеть джинсы. Сорванец? Признаю, что надеть это платьице не было такой уж умной мыслью.

Он говорил, глухим беспристрастным тоном, который доказывал, что надеть это летнее красивенькое платьице было полностью ее идеей («Даже если это и не так, то тебе следовало бы лучше знать», — тотчас же произнес голос мисс Пэтри), и новая мысль неожиданно взбрела в голову Джесси: что если он решит рассказать маме о том, что случилось? Возможность этого была настолько ужасной, что Джесси разрыдалась.

— Извини, папа, — рыдала она, обнимая его и прижимаясь лицом к впадине на его шее, вдыхая запах его лосьона или одеколона, или чего бы там ни было. — Если я сделала что-то плохое, я действительно очень, очень сожалею.

— Господи, нет же, — ответил он, все еще произнося слова сдавленным, озабоченным голосом, как бы решая, должен ли он рассказать Сэлли о поступке Джесси или лучше не выносить сор из избы. — Ты не сделала ничего плохого. Сорванец.

— Ты все еще любишь меня? — настаивала Джесси. Ей показалось, что нужно быть сумасшедшей, чтобы спрашивать, сумасшедшей, чтобы рисковать, ведь можно получить ответ, который может просто убить ее, но она должна была спросить. Должна.

— Конечно, — сразу же ответил ее отец. Когда он заговорил, уверенность понемногу возвращалась в его голос — вполне достаточно, чтобы она поняла, что отец говорит правду (о, какое это было облегчение!), но она еще не перестала подозревать, что все изменилось, и все потому, что она чего-то не понимает. Она знала, что они

(шутка, это была всего лишь шутка)

каким-то образом занимались сексом. Но она не знала, насколько серьезно все это могло быть. Возможно, это не было то, что девочки вечером называют «пройти весь путь» (кроме странно осведомленной Синди Лессард; она называла это «нырянием в глубокое море на длинном белом шесте» — термин, который поразил Джесси, как ужасный и смешной одновременно), но тот факт, что он продвинул свою штучку в нее, все же не означало, что она стала тем, что некоторые девочки называют «вот так так». То, о чем Карэн рассказывала ей в прошлом году, когда они возвращались из школы, всплыло теперь в сознании Джесси, но она попыталась отбросить эти воспоминания. Это почти не могло быть правдой, и он не просунул свой язык ей в рот, даже если слова Карэн и могли быть правдой.

В голове Джесси раздался злой, громкий голос ее матери. «Разве тебе не говорили, что скрипящие колеса надо смазывать?»

Джесси почувствовала горячее мокрое пятно на своих ягодицах. Оно все еще растекалось. «Да, — подумала она. — Мне кажется, что это правильно. Скрипящие колеса действительно смазывают».

— Папа…

Он вскинул руки вверх. Жест, который он часто делал за обеденным столом, когда ее мама или Мэдди (обычно ее мать) начинали горячиться по какому-то поводу. Джесси не помнила, чтобы когда-нибудь подобный жест относился к ней, и это усилило ее чувство, что здесь произошло нечто непоправимо ужасное и что последуют фундаментальные, непоправимые изменения как результат фатальной ошибки (возможно, того, что она согласилась надеть это платье), совершенной ею. Эта мысль повергла ее в такую глубокую печаль, будто пальцы невидимой руки копошились внутри нее, сжимая и пощипывая ей кишки.

Уголком глаз Джесси заметила, что пояс его шорт был приспущен. Что-то высовывалось из них, нечто розовое, и уж точно это была не рукоятка отвертки.

Прежде чем она успела отвернуться, Том Махо уловил направление ее взгляда и быстренько поддернул шорты, заставляя спрятаться розовый предмет. Его лицо на мгновение исказило отвращение, и Джесси снова затрепетала от страха. Он подметил ее взгляд и ошибочно принял случайное за преднамеренное.