Игра Джеральда

Джесси открыла глаза, соскользнула вниз и закинула голову, чтобы внимательнее рассмотреть спинку в изголовье кровати. Чтобы сделать сальто, надо было оттолкнуться от перекладины, потом подбросить ноги выше плеч, а заканчивалось оно полным переворотом, который давал возможность снова приземлиться. У Вилла это движение получалось настолько естественно и легко, что казалось врожденным.

«Предположим, что я смогу сделать это. Сделаю сальто через спинку этой дурацкой кровати. Перемахну через спинку и…»

— Приземлюсь на ноги… — прошептала Джесси.

Некоторое время такой выход казался ей опасным, но вполне возможным. Конечно, ей придется отодвинуть кровать от стены — ведь невозможно сделать сальто, если нет места для приземления — но Джесси показалось, что она сможет сделать и это. Если уж она смогла передвинуть полку (ее легко будет сбить с поддерживающих кронштейнов), то сможет закинуть ноги вверх и упереться ступнями в стену над изголовьем кровати. Она не смогла сдвинуть кровать в сторону, но, упираясь в стену…

— Тот же самый вес, в десять раз превышающий твой собственный, — пробормотала она. — Современная физкультура в самом лучшем виде.

Джесси уже потянулась было левой рукой к полке, намереваясь подтолкнуть ее вверх и сбросить с L-образных кронштейнов, когда еще раз более внимательно посмотрела на наручники с их убийственно короткими цепями. Если бы он пристегнул их к столбикам кровати немного выше — между первой и второй перекладинами, то у нее был бы шанс. Этот маневр, возможно, привел бы к переломам запястий, но она уже достигла того состояния, когда сломанные запястья уже не казались особенно большой ценой за их освобождение… к тому же они ведь срастутся и заживут. Но наручники были застегнуты между второй и третьей перекладинами, а это было более чем низковато. Любая попытка сделать сальто через изголовье могла окончиться только переломом костей; к тому же обе руки могли быть вывихнуты под массой ее тела.

«Попытаться сдвинуть эту чертову кровать куда-нибудь с поломанными запястьями и вывихнутыми плечами похоже на шутку».

— Нет, — сипло ответила Джесси. — Не очень.

«Давай проясним ситуацию, Джесс, ты здесь в тюрьме. Ты можешь называть меня голосом отчаяния, если тебе это больше нравится, и если это помогает тебе оставаться в здравом рассудке — Господь знает, что я за разум, но ни самом деле я всего лишь голос правды, а правда данной ситуации в том, что ты заключена в тюрьму здесь».

Джесси резко отвернулась, не желая слушать этот самоуверенный голос правды, но поняла, что не может заглушить его, как ей удавалось заставить замолчать другие голоса.

«На тебя надеты настоящие наручники. Ты по-настоящему прикована, а ты вовсе не факир из „Мистики Востока“, способный уменьшить свое тело или вообще исчезнуть из виду. Я просто высказываю свою точку зрения, понятно? И, по-моему, ты в западне».

Неожиданно Джесси вспомнила, что случилось после того, как отец ушел из спальни в день солнечного затмения, то, как она кинулась на кровать и рыдала до тех пор, пока ей не показалось, что сердце ее сейчас или разорвется, или растает, или еще что-нибудь. И теперь, когда губы ее начали дрожать, она выглядела точно так же, как тогда: уставшая, смущенная, напуганная и потерянная. Больше всего последнее.

Джесси начала плакать, но после нескольких первых слезинок ее глаза отказались произвести на свет еще что-нибудь: строгие предохранительные меры защиты сработали. Однако она все равно плакала без слез, всхлипывания были сухими, как наждачная бумага.

24

В Нью-Йорке постоянные ведущие программы «Сегодня» вздохнули с облегчением до следующего дня. На дочернем канале Эн-Би-Эс, вещавшем на южную и восточную окраины штата Мэн, их заменило местное телешоу (большая, напоминающая мать всех времен и народов женщина в кружевном фартуке рассказывала, как легко готовить бобы в особых кастрюльках фирмы «Крок»), потом показывали игру, участники которой отпускали плоские шуточки и кричали в диком экстазе, выигрывая автомашины, лодки или пылесосы. В доме Белингеймов на берегу озера Кашвакамак на новоявленную вдову напала дремота, и она снова заснула. Это был кошмар, более четкий и правдоподобный, несмотря на поверхностный сон спящей.