Читаем Игра как феномен культуры полностью

Игра как феномен культуры

В 1890 году П.И. Чайковский написал оперу «Пиковая дама», существенно отличающуюся от повести А.С. Пушкина своим сюжетом, социальным положением героев, трактовкой их характеров, разработкой мотива борьбы за тайну трех карт (либретто М.И. Чайковского). Время действия перенесено из эпохи Александра I в эпоху Екатерины II. В опере Герман – бедный гусар, а Лиза – внучка и наследница Графини. Богатство нужно герою, чтобы преодолеть социальный барьер, отделяющий его от любимой девушки. Узнав из беседы Сурина и Чекалинского о тайне трех карт, Герман часами сидит в игорном доме, наблюдая за игрой, но из-за своей бедности не может принять в ней участия. В заключительной седьмой картине в арии Германа появляется мотив «жизнь – игра»:

Что наша жизнь? Игра!Добро и зло – одни мечты…Кто прав, кто счастлив здесь, друзья?Сегодня ты, а завтра я!Так бросьте же борьбу,Ловите миг удачи!Пусть неудачник плачет,Пусть неудачник плачет,Кляня, кляня свою судьбу!

Одержимый мыслью о трех счастливых картах, Герман в отчаянии поставил на кон все, в том числе и свою жизнь, что привело его к трагическому концу – безумию и смерти.

Карточная игра должна была определять фабулу романа А.С. Пушкина с условным названием «Русский Пелам», в котором писатель предполагал создать образ прожигателя жизни и вместе с тем расчетливого политического карьериста-аристократа Пелама. В планах и заметках к роману сообщается: «Он [Пелам] помогает ему [Ф. Орлову] увезти любовницу, – отказывается от игры фальшивой. Брат его в игре получает пощечину». В этом незаконченном произведении намечалась игра с литературным подтекстом: в имени героя – несомненная перекличка с «ньюгетским романом» «Пелэм, или Приключения дженльмена» английского писателя Э. Булвера-Литтона (1803 – 1873), повествующего о великосветских преступниках.

Мотив карт, карточного дома, банкометов, мечущих банк, понтеров, ставящих деньги на карту, крупных проигрышей и выигрышей при напряженном внимании игроков появляется в произведениях М.Ю. Лермонтова и Н.В. Гоголя. Азартные игры показаны в них как «сети, в которые сатана ловит души» (М.Ю. Лермонтов). Как и другие романтики, М.Ю. Лермонтов обращается к мотиву «жизнь-игра» в качестве испытания судьбы. «Утонувшему игроку» посвящена следующая «Эпитафия», не печатавшаяся при жизни поэта:

Кто яму для других копать трудился,Тот сам в нее упал – гласит писанье так.Ты это оправдал, бостонный мой чудак,Топил людей – и утопился.

Игровой мотив определяет композицию драмы М.Ю. Лермонтова «Маскарад» (несколько списков, последний – 1836 г.), которая начинается с кратких реплик, пересыпанных карточным жаргоном, между банкометом и понтерами (семпель – ставка, не увеличенная против назначенной ранее суммы; гнуть – увеличить ставку в два раза; ва-банк – играть на сумму, поставленную банкометом и др.):

1-й понтерИван Ильич, позвольте мне поставить.БанкометИзвольте.1-й понтерСто рублей.БанкометИдет.2-й понтерНу, добрый путь.3-й понтерВам надо счастие поправить,А семпелями плохо …4-й понтерНадо гнуть.3-й понтерПусти.2-й понтерНа все?.. нет, жжется…3-й понтерСмотри во все глаза.Князь ЗвездичВа-банк.2-й понтерЭй, князь,Гнев только портит кровь, – играйте, не сердясь.КнязьНа этот раз оставьте хоть советы.БанкометУбита.КнязьЧерт возьми.БанкометПозвольте получить.2-й понтер(насмешливо)Я вижу, вы в пылу готовы все спустить.Что стоят ваши эполеты?КнязьЯ с честью их достал, – и вам их не купить.

Психология одержимого в карточной игре человека, теряющего над собой контроль, не способного прекратить игру как после крупного выигрыша, так и после постоянных проигрышей, раскрыта в разговоре Арбенина с князем Звездичем. Человек острого аналитического ума, сам опытный игрок, некогда смотревший «с волнением немым, / Как колесо вертелось счастья», когда «один был вознесен, другой раздавлен им», Арбенин раскрывает трагические последствия увлечения азартными играми, разрушающими личность, вызывающими необузданное стремление выиграть во что бы то ни стало любой ценой:

Перейти на страницу: