Игра Леона. Пробуждение силы

– Это долго? – Забеспокоилась мама Мяоконнин.

Шаман не на шутку разозлился.

– Не о времени тебе надо беспокоиться, женщина! – в сердцах прокричал он. – А о том, чтобы духи услышали тебя через меня!

Просительница испуганно отпрянула к дверям.

– Так что мне делать? – спросила она с безопасного расстояния.

– Выйди. Встань у порога. Жди и никого ко мне не пускай. Как буду готов – войдёшь.

– А как я узнаю, что ты готов?

Шаман невесело усмехнулся:

– Поймёшь.

Дождавшись когда дверь за просительницей плотно закроется, он накинул на неё крючок. Никаких замков и прочих засовов дому служителя древнего культа не полагалось. Да и без того никому бы и в голову не пришло без разрешения проникнуть в логово Колдуна. Даже среди тех немногих не верящих ни в богов, ни в духов не найдётся смельчака готового рискнуть испытать свой атеизм на деле.

Глубоко вздохнув, Шаман произнёс несколько ритуальных фраз и, кряхтя от усилия, принялся сдвигать в сторону массивный деревянный комод. Надо отметить, что ритуальные фразы в этот раз прозвучали из его уст не формально, как дань многолетней привычке, но с глубоким почтением к силам благословения коих он просил.

На том месте, где стояла с трудом перемещённая мебель, в полу обнаружился люк. Ничем не прикрытый кроме только что сдвинутого комода он чёрным квадратом зиял в полу. Из него тянуло невообразимой смесью ароматов сухих трав с едкими запахами химикатов. Вниз вела некогда массивная деревянная лестница, теперь опасно затрещавшая под весом ступившего на неё хозяина. Чертыхаясь и охая, Шаман принялся медленно спускаться во мрак.

Достигнув земляного дна, он огляделся в поисках масленой лампы, которой следовало находиться рядом с лестницей. Последний раз ему доводилось спускаться сюда так давно, что из памяти стерлось, с какой стороны от последней ступени он её оставил тогда. Как только глаза привыкли к тусклому освещению, создаваемому проникающим сверху через люк слабым светом лампа нашлась слева от его ноги. Старик едва не наступил на неё, сходя с лестницы.

Когда зажжённый от спички фитиль неохотно разгорелся, в его колеблющемся неверном свете предстала классическая лаборатория не то алхимика, не то колдуна-чернокнижника. Стол, заставленный ретортами, пробирками, колбами соединёнными змеевиками разных размеров и горелками под ними. До стен свет от лампы не доставал, и они продолжали скрываться в темноте. Там лишь угадывались силуэты огромных стеллажей.

Шаман напряг память и кивнув сам себе, уверенно направился вглубь погреба к полкам, при ближайшем рассмотрении оказавшимся снизу доверху заполненным разноформатными книгами. Одни из них имели вид жалкий и потрёпанный, другие сохранились лучше. Но каждая имела, бесспорно, весьма древнее происхождение. И все без исключения тома покрывал толстый слой пыли.

В этих фолиантах была собрана мудрость десятков поколений шаманов и не только клана охотников. Некоторые рукописи являлись трофеями, добытыми в набегах на ближних и дальних соседей в эпоху холодных зим. Кое-где на страницах можно было до сих пор различить почерневшие от времени пятна крови иноплеменных колдунов, не желавших добровольно расстаться со своим сокровищем.

Что-то бормоча себе под нос, старик поднёс лампу ближе к полкам, поочерёдно освещая один за другим корешки драгоценных манускриптов. Не сразу, но он нашёл что искал. Судя по сильно потёртой и потрескавшейся коже переплёта, книга принадлежала к самой древней части собрания. Но страницы сохранились весьма не плохо. Вероятно, книгу открывали не часто.

Чтобы достать её жрецу пришлось переложить на другие полки с полдюжины томов нагромождённые поверх нужного фолианта. Потревоженная при этом вековая пыль вызвала у старика приступ аллергии. Он беспрерывно чихал всё время пока доставал книгу, пока поднимался с ней наверх по шаткой лестнице и продолжал чихать и там. Только как следует просморкавшись, умывшись холодной водой и закапав в нос изрядное количество специального травяного настоя, удалось победить насморк.

Слегка смочив салфетку, колдун протёр переплет, стараясь не намочить страницы. Затем нацепил старомодные очки и с тяжёлым вздохом раскрыл книгу в месте, заложенном закладкой из полоски оленей кожи. Ему было не по себе.