Игра Люцифера

Перед началом заседания свои ходатайства судье направили и Даунинг, и Дэвид Майер. Даунинг отослал длинное письмо, в котором просил о немалом тюремном сроке для меня. В письме он заявил, что после подачи моего заявления о признании виновным он обнаружил следы многих других моих преступлений. Некоторые преступления я совершил вместе со своим соучастником Марио Стагглом (мне не удалось исключить Марио из этого разбирательства, поскольку его имя уже было названо в признании Оленикоффа). Даунингу было легко превратить Марио в Доктора Зло, поскольку он не мог появиться в зале суда и защитить себя. Когда Злох спросил Даунинга, как тому удалось сделать все эти открытия, тот невозмутимо сказал:

— Об этом нам рассказал сам мистер Биркенфельд.

Злох выслушал все это, не моргнув глазом. Думаю, что вы уже заметили, что всякий раз, когда кто-то спрашивал у представителей правительства, как им удалось взломать секретные коды швейцарских банкиров, ответ был один: «Брэдли Биркенфельд».

Дэвид Майер представил нашу просьбу вместе с пачкой писем от моих «фанатов». Это были не простые чудаки или умники-блогеры, начитавшиеся Financial Times, а влиятельные люди из правительства, хорошо знавшие, о чем они говорят. Первое письмо было от сенатора Карла Левина (документ 5):

«Мистер Биркенфельд установил контакт с подкомитетом, представил свои показания и документальную информацию, связанную с его работой в качестве частного банкира в UBS в Швейцарии… В ходе расследования, проводившегося подкомитетом в течение 14 с лишним месяцев, мистер Биркенфельд добровольно давал дополнительные комментарии и представлял подкомитету документы… Информация, предоставленная мистером Биркенфельдом, была точной и позволила подкомитету начать расследование деятельности UBS».

Иными словами: «Без него мы бы не справились, так что оставьте его в покое».

Второе письмо, адресованное судье Злоху, было написано Робертом Хузами, директором подразделения комиссии по ценным бумагам, отвечавшим за исполнение требований законодательства корпорациями:

«Я хотел бы предоставить суду информацию о Брэдли Биркенфельде, которую суд может посчитать важной для рассмотрения в связи с вынесением приговора мистеру Биркенфельду».

Хузами детально описывал мои постоянные и добровольные действия, связанные с изобличением банка. Он рассказывал о моих встречах с представителями комиссии по ценным бумагам и о том, как все это привело к успешному гражданскому иску против UBS. Он писал, что все это не позволило банку и дальше нарушать федеральные законы о ценных бумагах и что комиссия смогла получить в качестве компенсации убытков 200 миллионов долларов.

«По этим причинам мы можем характеризовать сотрудничество мистера Биркенфельда как важное для расследования комиссии. Я надеюсь, что информация в этом письме окажется полезной при вынесении справедливого приговора для мистера Биркенфельда».

Иными словами: «Я надеюсь, что вы не будете так глупы, чтобы наказывать настоящего американского героя».

Конечно, надежда умирает последней, однако было понятно, что все это не произвело на Злоха никакого впечатления. Стив Кон отправил Сенату от имени Национального центра помощи информаторам в Вашингтоне объемистый отчет с детальным описанием примеров некомпетентности и коррупции в министерстве юстиции при рассмотрении моего дела. Он написал о злоупотреблениях и лжи, с помощью которых министерство пыталось очернить информатора. Кон попросил Сенат вмешаться в мою защиту, и Карл Левин послушал его. Но ничего не помогло. Я пришел к выводу, что судья Злох поддерживает республиканцев.