Игра Льва

Так, и что же мне теперь делать? Я снял брюки, стянул трусы и носки, после чего тоже отправился в ванную.

Чтобы соблюсти приличия и на тот случай, если позвонят из ФБР, Кейт ушла из моего номера в час ночи. Оставшуюся часть ночи я спал плохо, проснулся в пятнадцать минут шестого, хотя мои биологические часы показывали, наверное, пятнадцать минут девятого.

Войдя в ванную, я увидел, что мои трусы висят на вешалке над ванной. Они были чистыми и еще влажными, а на самом важном месте красовался яркий отпечаток губ.

Я принял душ, побрился, почистил зубы и все такое прочее. Затем вышел на балкон. Остановился, подставил голое тело легкому бризу и уставился на океан. Освещенное луной небо было полно звезд, и я долго стоял на балконе, потому что чувствовал себя здесь хорошо.

Через некоторое время я услышал, как с другой стороны бетонной перегородки распахнулась стеклянная дверь.

– Доброе утро! – крикнул я.

– Доброе утро, – ответила мне Кейт.

Перегородка не позволяла мне заглянуть на соседний балкон, поэтому я спросил:

– Ты голая?

– Да. А ты?

– Конечно. Здесь так здорово.

– Встретимся за завтраком через полчаса.

– Ладно. Кстати, спасибо за выстиранные трусы.

– Только не надейся, что у меня это войдет в привычку.

Мы говорили довольно громко, и у меня появилось такое ощущение, что постояльцы слушают наш разговор. Похоже, и Кейт подумала о том же, потому что спросила:

– Как, ты говорил, тебя зовут?

– Джон.

– Да, точно. А ты хорош в постели, Джон.

– Спасибо, ты тоже.

И вот мы, два взрослых федеральных агента, стояли голые на своих балконах, разделенные перегородкой, и дурачились, изображая новоиспеченных любовников.

– Ты женат? – крикнула Кейт.

– Нет. А ты замужем?

– Нет.

Так, ну и что дальше? В моей голове одновременно крутились две мысли. Первая – мной манипулирует профессионал. Вторая – мне это нравится. Понимая, что этот момент и эта ситуация запомнятся на всю жизнь, я глубоко вздохнул и выпалил:

– Выходи за меня замуж.

Ответом мне стало затянувшееся молчание.

– Соглашайся! – раздался откуда-то женский крик, но голос не принадлежал Кейт.

– Ладно, я выйду за тебя замуж.

Вот теперь уже ответила Кейт.

Откуда-то раздались аплодисменты, нам хлопали двое. Совершенно дурацкая ситуация, но даже вся ее неловкость не могла подавить во мне нараставшее чувство паники. Что же я натворил?

Я вернулся в комнату, оделся, не забыв бронежилет, и спустился в столовую, где попросил принести чашку кофе и «Нью-Йорк таймс».

Газета продолжала рассказывать о трагедии рейса «Транс-континенталь», приводились некоторые новые подробности, сообщенные федеральными властями и властями штата.

Здесь же были помещены небольшая фотография и некролог, посвященный мистеру Лейбовицу, убитому во Франкфурте. Он жил в Манхэттене, имел жену и двоих детей. Во Франкфурт он отправился по делам, где и погиб. Кое-кому понадобилось создать впечатление, что разыскиваемый террорист покинул Америку и объявился в Европе. Вот так, чистая констатация факта и никаких соболезнований жене и детям покойного.

Еще имелась небольшая заметка о двойном убийстве Джеймса Маккоя и Уильяма Сатеруэйта в Музее авиации. Приводилось высказывание детектива из отдела по расследованию убийств, который не исключал возможности того, что мотивом убийства было не ограбление.

В этот момент к столику подошла Кейт. Я встал, и мы поцеловались. Затем уселись за стол и принялись изучать меню. Я с надеждой подумал, что, может быть, Кейт забыла о глупом инциденте на балконе, но она отложила меню и спросила:

– Когда?

– А-а... в июне.

– Хорошо.

Подошла официантка, и мы заказали блины. Очень хотелось дочитать газету, но я инстинктивно понял, что моя утренняя газета за завтраком – это уже в прошлом.

Принесли блины, и Кейт сказала:

– Тебе понравится мой отец.

– Не сомневаюсь.

– Он примерно твоего возраста. Может, чуть старше.

– Это хорошо. – Я вспомнил фразу из старого кинофильма и процитировал ее: – Он вырастил прекрасную дочь.

– Да. Это моя сестра.

Я усмехнулся.

– Мама тебе тоже понравится.

– Вы с ней похожи?

– Нет. Она лучше.

Я снова усмехнулся.

– Ты не возражаешь, если мы поженимся в Миннесоте? – спросила Кейт. – У меня там много родственников.

– Отлично, Миннесота. Это город или штат?

– Я методистка, а ты?

– Меня устраивает любой способ контроля рождаемости.

– Я говорю о религии, моя религия методизм.

– А-а... моя мать католичка. Отец вроде протестант. Он никогда...

– Значит, мы можем воспитывать детей в протестантской вере.

– А у тебя есть дети?

– Не шути, Джон, это серьезный вопрос.

– А я и пытаюсь... шевелить мозгами.

Кейт прекратила есть и посмотрела на меня.

– Ты что, перепугался?

– Нет, конечно.

– А выглядишь очень испуганным.

– Просто немного ноет в животе. Бывает с возрастом.

– Все будет хорошо. Нас ждет счастливая жизнь.

– Очень хорошо. Но знаешь, мы ведь совсем мало знаем друг друга...

– Ничего, к июню будем знать лучше.

– Да, логично.

– Ты меня любишь?

– Конечно, люблю, но любовь...

– А если я сейчас встану и уйду? Что ты почувствуешь? Облегчение?

– Нет, мне будет очень плохо.

– Но почему ты боишься своих чувств?

– Давай не будем анализировать мои чувства.