Игра мудрецов

Долговязый и бледный, он был еще и слегка прозрачным, будто ему чуть-чуть не хватало краски, чтобы полностью сойти за существо из плоти и крови. Увидев его, верзила сел на землю, как будто у него отказали ноги, Гилби взвизгнул, а Эдвард, конечно же, схватился за меч. Видимо, в тех книгах, из которых он почерпнул все свои знания о жизни, так полагалось делать, даже если противника мечом точно не победить.

Снежок неподалеку продолжал щипать почти незаметную мелкую траву, из чего Генри в очередной раз сделал вывод, что лошади не такие уж пугливые звери.

– Привет, – сказал Генри и приподнял руки, вспомнив, что этот жест у людей считается знаком дружелюбия. – Как тебя зовут?

Существо задумалось, будто вспомнить ответ на этот вопрос было не так-то легко.

– Я Привратник, – мягко проговорил он и ткнул своим длинным пальцем в сторону Эдварда. – Ты бросил мне вызов, и я принимаю его.

– Волшебное существо. Настоящее, – пролепетал Гилби.

– Идите за мной, я покажу вам нечто необыкновенное. Красоту, какой вы еще не видели, – все тем же успокаивающим голосом сказал Привратник и зашагал куда-то в лес, неспешно переставляя свои тонкие, как лучины, ноги.

Генри был уверен, что на такое приглашение трудно ответить что-нибудь, кроме «Нет, спасибо, ни за что», – но с удивлением почувствовал, как ноги сами ведут его вперед. Остальные потянулись за ним: Гилби и Эдвард верхом, здоровяк на своих двоих.

Земля становилась все более влажной, чавкала громче, всасывала подошвы сапог. То, что впереди болото, было очевидно, но тревогу заглушал усыпляющий голос Привратника:

– Взгляните направо – разве это не величественное сооружение? Увидев его, уже никогда не забудешь.

Генри повернул голову и бездумно уставился на едва различимое переплетение деревьев – черных на фоне темного неба. Здесь в нос сильнее бил запах застоявшейся воды, и Генри, изо всех сил пытаясь стряхнуть оцепенение, сосредоточился на нем, вдыхая мокрый воздух полной грудью. Неподалеку лениво и медленно текла река, напитывая влажностью землю кругом, делая ее жирной и скользкой. Там, где почва окончательно превращалась в топь, Генри заметил что-то круглое, неподходящее для такого места – и, вглядевшись, понял, что это колесо от телеги. Оно торчало из жижи, но еще не начало гнить, а значит, попало сюда недавно.

– Прямо перед вами – известнейшая таверна востока. Отведайте местной кухни, особенно рябчиков в клюквенном сиропе, – посоветовал Привратник, и Генри изо всех вцепился зубами в нижнюю губу, чтобы не слушать эту безумную речь.

За спиной у него было тихо, если не считать шагов и стука копыт. Никто не пытался возражать или бороться, все послушно шагали вперед, и Генри заставил себя прокусить губу насквозь. На охоте он иногда сжимал рукой острую ветку, чтобы не заснуть, но тут нужно было что-то посерьезнее.

Во рту наконец появился железный привкус крови, боль ярко вспыхнула в голове, и Генри заставил себя думать, думать как следует. Направление он давно потерял, но легкий ветер по-прежнему касался правой щеки, а Генри по многолетней привычке еще при въезде в деревню отметил, что он дул с запада, а значит, сейчас они идут строго на юг. В памяти всплыли слова Гилби, на которые он тогда едва обратил внимание: «…В паре километров к северу от старой деревни они решили построить новую».

– Стой, – через силу проговорил Генри. – Ты не хочешь ничего плохого, но той деревни больше нет.

Привратник остановился и повернул к Генри свое некрасивое длинное лицо. В глазах у него стояли слезы, и, хоть через Привратника и просвечивало болото, его печаль выглядела настоящей.

– Эдвард говорил, что никто не мог пройти мимо Хлебосолья. Ты заманивал сюда всех, кто проезжал мимо, так? – догадался Генри. – Через триста лет проснулся, а деревни уже нет. Но ты не умеешь ничего другого и делаешь то же, что делал раньше. Человек с телегой утонул в болоте. Он был не из деревни – это ведь его шапку мы нашли по дороге?

Привратник вдруг издал такой безнадежный, горестный звук, что Генри поежился. Он оглянулся на остальных, но те просто замерли, остекленевшими взглядами уставившись в пустоту. И Генри подошел к Привратнику, с трудом вытягивая ноги из жидкой грязи. Топь с каждым шагом становилась глубже, а Привратник стоял посреди нее в своем прекрасном наряде с золотыми пуговицами и рыдал, как ребенок. Генри похлопал его по плечу. Ощущение было странное: словно трогаешь что-то мягкое, почти бесплотное, как мешок с пухом.

– Она была такая красивая, – простонал Привратник, вытирая глаза рукавом. – Волшебных существ создают желания и страхи людей, а жители так хотели поделиться красотой своей деревни, что появился я. Зазывал сюда тех, кто ехал по дороге, – и они были счастливы! А теперь все, все погибло, даже река! Наверное, выше по течению бобры построили плотину, и здесь получилось болото! Люди и бобры все испортили!

Вид у него был немного сумасшедший, но Генри успокоил себя тем, что после трехсот лет сна любой был бы не в себе.