Игра на чужом поле

Моравек остался без радиосвязи — последняя рация военной разведгруппы, выступавшая в секретных материалах как «Спарта-Н», замолчала. Однако 8 июля вышла в эфир вновь рация «Спарта-1», радист которой Индржих Клечка сумел скрыться от гестапо. Через него теперь Моравек передавал в Лондон сведения, полученные от «Франты» — «Рене» — «Штейнберга». В июле и августе он передавал подробности об операциях «штаба Валли», который встретился с большими трудностями — почти половина его агентов, переброшенных на советскую сторону, не возвращались. Информировал он и о том, что в Берлине крайне недовольны неудачей властей Словакии мобилизовать армию для отправки на Восточный фронт, население проявляло открытое нежелание воевать с русскими. В конце сентября «Рене» сообщил о возобновлении планов оккупации Швейцарии; по рекомендации Гейдриха будущим «рейхскомиссаром — наместником Гитлера в этой стране должен был стать шеф полиции безопасности и СД в «протекторате», штандартенфюрер СС Бёме. По инструкции Гейдриха ему надлежало провести в Швейцарии аресты всех находящихся там политэмигрантов и лиц, проявляющих «антинемецкие настроения», захватить банки, интернировать всех евреев, коммунистов и социал-демократов, а затем отправить их в концлагерь Маутхаузен.

Наконец, он должен был ликвидировать швейцарский парламент, распустить все политические партии, уничтожить федеративное государственное устройство и преобразовать страну в «имперский комиссариат» — часть «Великогерманской империи».

В начале октября «А-54» снова сообщил о приближении дня решения «проблемы Швейцарии» — она должна была быть оккупирована после завершения операции «Тайфун»—захвата Москвы, начало которой было определено на 5.30 утра 2 октября 1941 года…

Между тем 3 октября, когда шеф пражского гестапо штандартенфюрер СС Отто Гешке вечером вернулся с совещания у прибывшего 17 сентября обергруппенфюрера СС и генерала полиции Рейнхарда Гейдриха, у него в кабинете раздался звонок: тайная радиостанция вновь вышла в эфир. Пеленгаторы точно определили ее местонахождение—дом финансового инспектора Карла Прокопа.

Теперь можно было сделать подарок Гейдриху, стороннику жесткого курса в отношении чехов. Ведь в первом же своем выступлении в Чернинском дворце в Праге перед своими подчиненными он не оставил никаких сомнений относительно будущего «протектората»:

«Чехия является немецким пространством, где чехам делать нечего… территория будет окончательно заселена немцами. Расово ценная часть чехов будет онемечена, остальные стерилизованы или поставлены к стенке».

 27, 28 сентября и 1 октября 1941 года Гейдрихом были изданы «ордонансы», вводившие чрезвычайное положение под предлогом совершения «малочисленными безответственными элементами, состоящими на содержании врагов Европы, ряда враждебных рейху актов».

Высланная по распоряжению Гешке опергруппа имела успех. Радисты были захвачены врасплох. Один из них, Антонин Немечек, был взят живым, другой, уходивший не раз от гестапо Индржих Клечка — по документам Франтишек Душек, — застрелился. Допрос арестованного не только обрадовал, но и обеспокоил Гешке: он показал, что Моравек встречался с неким немцем, занимавшим высокий пост и имевшим доступ к секретам штаба вермахта. Приказ Гейдриха был категоричен: найти предателя. О нем уже было кое-что известно. Уже был захвачен глава группы чехословацкой военной разведки в Праге, полковник Хуравый, показавший, что его коллеги встречались с каким-то чином вермахта, передававшим им разведывательные материалы. Сам Хуравый передал ему однажды в автомобиле «гонорар», получение которого он подтвердил подписью «Рене». Но описать внешность немца Хуравый не мог, ссылаясь на то, что встреча происходила в темноте. В ходе расследования подозрение пало сначала на некоего офицера абвера капитана Лейдля. Последний в то время служил в Берлине. Туда тайно привезли арестованного Хуравого и разместили в кабинете, смежном с другим, в котором завели разговор с Лейдлем. Хуравый после этого выразил мнение, что голос вроде тот, что и у неизвестного агента в Праге. Лейдля арестовали, но затем следствие зашло в тупик, никаких веских доказательств его вины гестапо не сумело добыть, и в конечном счете капитана освободили.