Игра на чужом поле

Репрессии затронули как реально выявленных сотрудников и агентов финских спецслужб, так и широкие слои населения республики. Борьба против разведывательно-подрывной деятельности финских спецслужб и финского буржуазного национализма в Карелии вылилась, прежде всего, в репрессии против финского населения. В целом, во второй половине 1930-х годов было арестовано свыше 3,5 тысячи финнов, из них половина осуждена за шпионаж в пользу Финляндии… Отметим также, что не было чистого «шпионажа». Как правило, обвинения предъявлялись по нескольким статьям Уголовного кодекса: террор, шпионаж, повстанческая и антисоветская деятельность. А приговор по этим статьям чаще всего был один: расстрел. В 1935–1940 годах НКВД Карелии в общей сложности возбуждено 13075 уголовных дел, по которым проходили 15 887 человек. 10850 из них приговорены к расстрелу…

Эти крупномасштабные репрессии против мирного населения, осуществленные под предлогом разоблачения и искоренения «финского шпионажа» в СССР и Карелии, вряд ли можно считать адекватной реакцией на деятельность финских спецслужб.

Теодор Гладков ЗА ТРИ ГОДА ДО ВОЙНЫ

«Белые пятна» в биографии разведчика — вещь обычная. Но что скрывают годы? Агент органов безопасности «Колонист» — он же легендарный разведчик Николай Кузнецов начал свою деятельность задолго до того, как первые фашистские бомбы упали на нашу землю.

НАКАНУНЕ

До самого последнего времени оставалось неизвестным, при каких обстоятельствах Николай Кузнецов очутился в Москве, как вообще негласный сотрудник органов госбезопасности на Урале оказался в поле зрения Центра. Об этом незадолго до своей кончины автору рассказал один из руководителей советской разведки в те годы, бывший генерал-лейтенант Леонид Федорович Райхман.

«В 1938 году я работал начальником отделения в отделе контрразведки Главного Управления госбезопасности НКВД СССР, кроме того, преподавал одну из спецдисциплин на наших курсах в Большом Кисельном переулке. С одним из слушателей, Михаилом Ивановичем Журавлевым, мы сдружились. По окончании курсов Журавлев сразу получил высокое назначение — наркомом НКВД в Коми АССР.

Оттуда он мне часто звонил, советовался по некоторым вопросам, поэтому я не удивился его очередному звонку, помнится, в середине 1938 года.

— Леонид Федорович, — сказал он, — тут у меня есть на примете один человек, ещё молодой, наш негласный сотрудник «Колонист». Очень одаренная личность. Я убежден, что с ним надо работать в Центре, у нас ему просто нечего делать.

— Кто он? — спросил я.

— Специалист по лесному делу. Честный, умный, волевой. И с поразительными лингвистическими способностями. Прекрасно владеет немецким, знает эсперанто и польский. За несколько месяцев изучил коми-пермяцкий язык настолько, что его в Кудымкаре за своего принимали…

Предложение заинтересовало. Я понимал, что без серьезных оснований Журавлев никого рекомендовать не станет.

— Присылай, — сказал я Михаилу Ивановичу. — Пусть позвонит мне домой.

Прошло несколько дней, и в моей квартире раздалась телефонная трель: звонил «Колонист» — Николай Иванович Кузнецов. В это самое время у меня в гостях был старый товарищ, только что вернувшийся из Германии, где работал с нелегальных позиций.

Я выразительно посмотрел на него, а в трубку сказал: — Товарищ Кузнецов, сейчас с вами будут говорить по-немецки.

Мой друг побеседовал с Кузнецовым несколько минут и, прикрыв микрофон ладонью, сказал удивленно:

— Говорит, как исконный берлинец.

Позднее я узнал, что Кузнецов свободно владел пятью или шестью диалектами немецкого языка, кроме того, умел говорить, в случае надобности, по-русски с немецким акцентом.

Я назначил Кузнецову свидание на завтра, и он пришел ко мне домой. Когда он только ступил на порог, я прямо-таки ахнул: настоящий ариец! Росту выше среднего, стройный, худощавый, но крепкий, блондин, нос прямой, глаза серо-голубые. Настоящий немец, но без этаких примет аристократического вырождения. И прекрасная выправка, словно у кадрового военного, и это — уральский лесовик!

Мы, сотрудники контрразведки, от рядового опера до начальника нашего отдела Петра Васильевича Федотова имели дело с настоящими, а не выдуманными германскими шпионами и как профессионалы прекрасно понимали, что они работали по Советскому Союзу как по реальному противнику в будущей и уже близкой войне. Поэтому нам остро нужны были люди, способные активно противостоять немецкой агентуре, прежде всего в Москве. Мы затребовали личное дело «Колониста», внимательно изучили его работу на Урале.