Игра на двоих (СИ)

На его лице вновь появляется улыбка. Очень многообещающая улыбка. Он садится на место водителя, я пристраиваюсь сзади и надеваю шлем, оставив пластиковый щиток открытым. Хеймитч хватает меня за запястья и обвивает их вокруг своей талии.

— Ничего не бойся, — ободряющим тоном произносит он. — Но разгоняться я буду до предела, так что держись крепче.

Поездка на мотоцикле оказывается совсем не такой, как я ожидала. Отчего-то мне казалось, будто это то же самое, что на ходу высунуть голову из окна машины или попросить водителя откинуть крышу автомобиля на скорости в сотни километров в час. На самом деле ты чувствуешь себя намного более беззащитным даже за спиной водителя. Порывы сильного ветра толкают тебя в плечи и в грудь, силясь сбросить с мотоцикла и распластать по проезжей части. Небоскребы кажутся сплошной серой стеной. Проносящиеся мимо машины, кажется, разгоняются до скорости света, а неподвижные предметы выглядят, словно точка на горизонте. Ты приближаешься, она становится все крупнее, приобретает очертания, и вдруг — исчезает у тебя за спиной. Странные ощущения. В ответ на приглашение ветра сыграть в смертельно опасную игру я лишь крепче сжимаю кольцо рук и чувствую, как по венам вместо крови разливается адреналин. Я хочу, чтобы Хеймитч разогнался сильнее, еще сильнее. Чтобы он вошел в поворот, не нажимая на педаль тормоза. Чтобы мы проехали по самому краю дороги, почти по обочине, а затем, на следующем повороте, из последних сил нажали на педаль газа. Оторвались от земли и полетели. Кажется, будто мое желание вот-вот сбудется.

Мы творим, что нам вздумается: резко увеличиваем и уменьшаем скорость, проезжаем по всем лужам и окатываем прохожих грязной водой, мешаем другим водителям обогнать нас, не обращаем внимания на красный свет и пешеходов, выезжаем на другие полосы и возвращаемся обратно только тогда, когда встречный транспорт окажется на расстоянии вытянутой руки. Мотоцикл мчится по улицам, распугивая всех рычанием дикого зверя. Несколько раз водители съезжают на обочину, стараясь избежать столкновения. Нас это только веселит. Мы смеемся. Безумные, свободные, по-своему счастливые. За какие-то полчаса мы выезжаем за пределы города, оставив позади узкие улицы, асфальтированные магистрали, стеклянные небоскребы и толпы напуганных прохожих. Дороги здесь не такие ровные, как в столице, но с той скоростью, с которой несется мотоцикл, я не замечаю этого. Мы проносимся по аллее; над нашими головами сплетаются ветви деревьев, растущие по обеим сторонам от нас. Сквозь их густую крону проглядывают яркие лучи полуденного солнца.

Спрятавшись за ментором, я прижимаюсь к нему так сильно, словно хочу стать одним целым с этим мужчиной. Будто никаких границ не существует. Выглянув из-за его плеча, ловлю глоток холодного воздуха. Скорость увеличивается, и перед глазами все плывет: сменяющие друг друга луга, леса и озера сливаются в сплошную линию из светло-зеленого, буро-коричневого и нежно-голубого цветов. Ветер бьет в глаза, мешает смотреть вперед, обжигает лицо. Но мне не холодно: по телу, откуда-то изнутри, разливается жар, который согревает нас обоих. Я снова скрываюсь за спиной Хеймитча и, положив голову ему на плечо, закрываю глаза. В тот момент я забываю о том, что ждет меня завтра и в ближайшем будущем. Есть только настоящее: мы, свобода, скорость. Остальное не имеет значения.

Вдруг лес расступается и перед нами открывается невероятно красивый вид на побережье. Даже отсюда, на расстоянии в несколько сотен метров от океана, я слышу плеск волн и пение птиц. Остановившись на обочине, Хеймитч пинком ставит мотоцикл на подставку, снимает шлем, ловко спрыгивает с седла и помогает мне. С непривычки дрожат колени, и ментору приходится подхватить меня на руки и поставить на землю. Она качается под ногами, пока я с опаской делаю пару шагов в сторону водоема.

Мы сидим на крупных камнях, наблюдая, как волны одна за другой разбиваются о прибрежные скалы. Хеймитч предлагает спуститься вниз, к воде, но я не решаюсь. Отчего-то это место — здесь наверху, — внушает мне большее доверие. Мы слушаем отрывистые крики белоснежных чаек и смотрим, как они по очереди, словно договорившись заранее, подлетают к воде, быстрым и точным движением хватают рыбу и снова поднимаются к облакам, съедая добычу на лету. Еще одна волна разлетается на мельчайшие брызги. По лицу и рукам стекают соленые капли. Кажется, будто по моим щекам ползут слезы обиды, горечи, страха и отчаяния. Говорят, в море невозможно утонуть — соль выталкивает тебя на поверхность, не позволяя опустится на дно. Я бы хотела проверить эту теорию на практике. Скинуть куртку и ботинки, спуститься по влажному песку, зайти подальше в воду, туда, где ноги не достают до дна, и отдаться в объятия водной стихии. Или просто спрыгнуть со скалы. Силового поля здесь нет, никто и ничто не помешает осуществить задуманное. Острые камни на дне обеспечат быструю, хоть и болезненную, смерть, волны с отливом унесут тело на глубину, а кровавое пятно вскоре исчезнет, растворившись в соленой воде.