Игра на эшафоте

Зима оказалась более трудной. Самайя занималась распределением продовольствия, лечением больных и обмороженных людей. Погода словно взбесилась: снежные бури часто длились по несколько дней, дороги заносило снегом в человеческий рост, охотиться было невозможно, звери в лесах дохли от голода, стаи голодных волков вперемешку с одичавшими собаками пробирались в деревни и уничтожали людей и припасы, птицы падали прямо в полёте. Никто не помнил такой зимы. Люди в Сканналии всё чаще поминали скантских богов, говоря, что Истинная Летопись наказывает всех за непочтение к ней и её создателям. Страх и отчаяние вынуждали людей вспоминать или выдумывать новые молитвы Таркуруну, Моруне, Селевруну, остальным девяти богам и их великому Праотцу, чьего имени никто не знал. Древние сказания и легенды обрели смысл: уже не дети слушали их, открыв рот, а взрослые трясли стариков, чтобы те подсказали выход из положения. Но выход был один: дать Истинной Летописи говорить. Никто не понимал, почему Айварих не назначает нового летописца. Многочисленные пророки, ясновидящие, чернокнижники вдруг начали вещать на улицах Соуборта о том, что грядёт конец света, древние боги погрузят Сканналию в пучину морскую, как когда-то сделали с Дингардом. Они рассказывали о многочисленных знамениях – красных кометах, тёмном солнце, падающих звёздах – и обещали спасение за возвращение к вере прапрадедов. Захар объяснял желающим, что происходило сотни лет назад, когда Летопись впервые замолчала, пока Георг не приказал ему заткнуться. В городе появились книги с рисунками и гравюрами, сборники легенд, рассказывающие историю богов и скантских вождей, Истинной Летописи приписывали всё более страшные силы.

Георг неодобрительно относился к таким настроениям: когда в Соуборте возник небольшой алтарь с идолом Таркуруна, он разрушил его под гневные вопли одних и приветственные крики других. Всяк волен верить, во что хочет, сказал Георг, но раздоров из-за богов он не потерпит. Любых пророков он гнал из города нещадно – чтобы не разводили панику. Не допускал Георг и столкновений между сторонниками эктариан и зарианцев. Хотят жить в городе – пусть живут мирно друг с другом. Тех, кто отказывался, выставляли за ворота на верную гибель.

Мир, к сожалению, не наступал. Однажды Игер поймал у языческого алтаря пятерых горожан в длинных балахонах с капюшонами: они положили на камень убитого младенца и рьяно молились, гундося песни на незнакомом языке. Хотя Георг повесил всех пятерых, погода ухудшалась. Люди больше боялись неведомой силы, чем Георга Ворнхолма. Священники пытались бороться с проявлениями язычества, настроив многих против себя. Новыми подробностями обрастала история спасения Самайи от эшафота, к ней потянулись целые делегации с мольбами о спасении. Поначалу она пыталась объяснять, что просто сказала правду, – ей не верили, умоляли дать благословение. Самайя начала прятаться ото всех.

Весны ждали все – со страхом, надеждой и сомнениями. Грядущая война почти никого уже не пугала.

***

С начала весны жители Нортхеда с надеждой смотрели в небо, где солнце почти не появлялось из-за туч. Снег почернел, отказываясь таять; время от времени земля под ногами ходила ходуном из-за землетрясений в горах. Крис так и не появился, его тела не нашли. Айварих не хотел мириться со смертью сына, но и верить, что он жив, становилось всё труднее, отчего король замыкался в себе всё больше. Иногда, казалось, он даже забывал о сыне. Точнее, об обоих сыновьях.

Айварих вновь заговорил о сборе небывалой для Сканналии армии; оставшиеся члены Королевского Совета недовольно бурчали, что посевная будет загублена, если отправить всех в солдаты. Армии в Сканналии издавна собирали по деревням, профессиональных наёмников тут было мало.

Люди прибывали, к середине весны армия насчитывала восемь тысяч. К концу весны Айварих рассчитывал набрать ещё столько же. У Ворнхолма было около двух тысяч, у Ривенхедов в Усгарде не менее трёх. Если добавить к ним армию Дайруса, численность может уравняться. Впрочем, собрать людей оказалось куда проще, чем вооружить их и выдать доспехи. Многие крестьяне по примеру моряков смолили рубахи, но если моряки эту уловку использовали для защиты от ветра, то будущие вояки Айвариха надеялись таким образом уберечься от ударов копий. Насколько знал Энгус, у Ворнхолма была подобная ситуация. Мало кто носил кольчуги и защиту для рук и ног, в основном металлические пластины просто нашивали на одежду. В Сканналии латы были редкостью и стоили очень дорого.