Игра на нервах для одинокого ценителя

Если об этот шов можно порезать руку, то им же можно перерезать веревку! Конечно, это еще не выведет его на свободу – за дверью каюты его караулят Рафинад с напарником, они перехватят его сразу на пороге, но лучше хоть что-то делать для своего освобождения, чем тупо смотреть в стену и ждать, когда вернется Бесик и приступит к допросу с пристрастием!

Короче, дядя Вася вспомнил пресловутую лягушку, которая барахталась, сбила сливки в масло и выбралась из кувшина, и приступил к выполнению задуманного.

Он снова передвинулся, чтобы веревка оказалась напротив железного ребра, и принялся перепиливать ее.

Это была медленная и мучительная работа, которая на первых порах казалась совершенно бессмысленной. Проклятая веревка не поддавалась, зато руки через несколько минут превратились в сплошную рану.

Василий Макарович уже готов был сдаться. Он прекратил перетирать веревку, откинулся на холодную переборку и прикрыл глаза.

Отдохнуть… забыть на какое-то время ужас своего положения… подремать…

Перед его глазами уже поплыли какие-то цветные узоры, они уже начали складываться в радужную мозаику сна, как вдруг с палубы донеслись голоса тюремщиков.

Василий Макарович вздрогнул, сбросил дремоту. Он вспомнил, как эти двое пытались убить его в собственной квартире, – и снова начал перепиливать веревку. Он не сложит руки, сделает все, чтобы вырваться на свободу!

Он пилил и пилил проклятую веревку и наконец почувствовал, что несколько волокон лопнуло. После этого дело пошло быстрее. Во всяком случае, он понял, что старается не зря, и начал работать с удвоенной энергией.

Еще несколько бесконечно долгих минут – и вот он почувствовал, что веревка распалась и руки свободны!

Василий Макарович растер руки, чтобы восстановить кровообращение – за это время кисти онемели и утратили чувствительность.

Только после этого он ухватился за край койки и с трудом поднялся на ноги. Тело затекло от долгой неподвижности и неудобного положения и слушалось с трудом, онемевшие ноги подкашивались, в голове ворочалась тяжелая пульсирующая боль. Особенно тяжело дался первый шаг. Второй и третий получились немного легче, тело постепенно оживало, кровь бежала быстрее, и Василий Макарович почти дошел до основания трапа.

Вдруг пол резко ушел из-под ног – должно быть, кораблик качнуло особенно высокой волной. Дядя Вася едва устоял, схватившись за стол. Снова накатила мучительная дурнота.

Восстановив равновесие, он огляделся и задумался. Наверху стерегут двое бандитов. Если он сейчас вскарабкается по трапу на палубу, его снова свяжут и вернут на прежнее место, причем свяжут надежнее да еще и накостыляют за попытку побега.

Так что же – сидеть в каюте и ждать, пока вернется Бесик? Нет, надо хоть что-то делать.

Корабль снова сильно качнуло, как будто об него потерся боком какой-то огромный зверь – слон или носорог, а может быть, и мамонт. На этот раз Василий Макарович крепко держался за край стола и не потерял равновесие. И вообще, он постепенно приноровился к ритму качки и вспомнил, что самая сильная волна – каждая девятая, значит, нужно отсчитывать волны и заранее готовиться к девятой… а ведь это даст ему какой-то шанс!

И в тот самый момент, когда он двинулся к трапу, дверь каюты начала со скрипом открываться.

Секунду назад Василий Макарович едва двигался, но сейчас страх придал ему новые силы. Может быть, самым разумным в его положении было вернуться на прежнее место и сделать вид, что он по-прежнему связан, но как раз раздумывать он сейчас не мог. Зато действовал под влиянием самого сильного человеческого инстинкта – инстинкта самосохранения, и чутье бросило его вперед к тяжелому деревянному рундуку, установленному под трапом. Обогнув трап, он с трудом приподнял крышку рундука и протиснулся внутрь. Здесь лежали куски просоленной парусины и брезента. Он втиснулся в деревянный ящик, опустил крышку и навалил на себя груду жесткого брезента. Ему показалось, что где-то под ним, под слоем тряпья что-то пошевелилось, но он списал это на свои расшатанные нервы.

Едва он успел умоститься под брезентом в позе эмбриона, как над головой раздались шаги.

Кто-то осторожно спускался по трапу.

Василий Макарович понимал, что шансы его невелики, практически равны нулю: Рафинад или его сообщник, не найдя его на прежнем месте, осмотрит каюту и непременно заглянет в рундук…

Однако как только скрип ступеней трапа затих, совсем рядом прозвучал незнакомый голос:

– Здесь никого нет!

Это однозначно не был голос Рафинада, но и не голос его бритоголового напарника – дядя Вася хорошо запомнил его по первой встрече, которая едва не стала для него роковой. Что же, на корабле появились еще какие-то люди?

– Точно никого? – донесся с палубы еще один голос.

– Вроде да, – отозвался первый. – Но я еще на всякий случай проверю…