Игра на одевание

Страх, испытанный Миль в кофейне, вновь охватил ее. Видение мокрого снега расползлось у ее ног. Ветки с набухшими почками посыпались с черного неба, похожего на занавес детского театра, с которым она играла в детстве. И в свете фонаря вновь показалась девочка с зелеными бантиками. На сей раз в леопардовых шубе и шапке, с сумкой нотных тетрадей и школьным портфелем с нарисованным ежиком наперевес. Неторопливой походкой после долгих школьных уроков она шла навстречу высокой тени, очертания которой напоминали деревянных клоунов на резинке: дутая куртка и старая шапка-петушок.

В голове пронеслось: «Сейчас случится!» – и Анна Игоревна зажмурилась. Она развернулась и пошла, не оглядываясь, как Орфей в царстве Аида. Хеллоуин превратился не в день, а в неделю смерти. Миль хотелось, чтобы время царствования темных сил закончилось. Почему-то впервые за все годы изучения средневекового карнавала и готовых к жестокости во имя красоты игры трикстеров ей казалось, что толпа ряженых с горящими факелами, которым дозволено поджигать все на своем пути, грозно движется к безмятежному дому ее семьи.

Страх и саднящие видения отпустили ее у градирни за Крытым рынком. В городе любили презирать этот «недофонтан». Но среди рева воды и холодной мороси брызг Анна чувствовала себя в безопасности. Так же билась о песчаник река в низовьях Волги, где она выросла. И, когда под ногами в очередной раз виделся снег, она шла к воде: водопроводному крану в ванной, уличным фонтанам, набережной Космонавтов, – чтобы представить себя у красно-белого маяка на осыпающемся берегу реки детства, где тимофеевка, душистый колосок, овсяница и луговой мятлик пригибаются от набегов ветра, мечущегося над бегущей волной. А солнце светит только вдали, над песчаной грядой островов, откуда едут на подбрасываемой волнами прямоугольной железной лодке рыбаки. Вот и сейчас она опиралась о поблекшую голубую ограду градирни, а мысленно ждала, когда рыбаки победят волны и вернутся домой, к маяку.

Из восстановленного храма у градирни вышел бородатый священник, на ходу закутался в надетый поверх старой рясы пуховик. Батюшка бережно закрыл деревянную дверь с облупившейся коричневой краской, какие остались на старых дачах. Повернувшись спиной к улице, поклонился зданию, которое Миль помнила кафедрой микробиологии, вирусологии и иммунологии медицинского университета. И, идя по аллее, перекрестил приветствующих его бурными аплодисментами молодых людей в костюмах чертей вроде того, на котором кузнец Вакула летал за лабутенами екатерининской эпохи в чопорный Петербург. Черти бросились от священника врассыпную с криками, как от ладана. Зомби, напротив, отдали ему честь, выстроившись в шеренгу.

– Нехристи! – вздохнул батюшка. – Валите от святой обители, пока не проклял до седьмого колена.

Миль улыбнулась и вышла за ним по аллее на освещенный подвесными гирляндами, старинными фонарями и огромной светящейся тыквой в островерхой шляпе проспект.

Около одиннадцати часов ночи Миль тихонько открыла дверь квартиры и едва протиснулась в нее с упакованным в прозрачную коробку йогуртовым тортом, игрушками в виде всей семьи Дракулы и огромным плюшевым Желе.

Надевая на ходу черный парик и клыки Мейвис, она подкралась к двери спальни дочери и потянулась рукой к двери, когда оттуда, зябко кутаясь в шерстяную кофту, вышла строгая Арина Юрьевна.

– Я уснула в кресле, пока читала ей «Старинные французские сказки». Она очень ждала тебя. Но, как ты должна понимать, – она посмотрела на наручные часы, – уже спит.

Миль покорно спрятала мягкие игрушки в шкаф.

– Завтра ей подарю. Торт, – она подняла роскошную коробку, – будем есть, как Сонька всегда мечтала. Столовыми ложками.

– Твои подарки только расхлебывать. – Арина Юрьевна бросила на тумбочку телефон, на котором шла видеозапись ее лекции. – Ты о Соне подумала? Хотя кого я спрашиваю? Тебе же это несвойственно. Какой должна быть по этому поводу языковая шутка? Все человеческое было ей чуждо? Интересно, какой это игровой прием?

Анна бессильно опустилась на банкетку у входа:

– Трансформированный прецедентный текст.

* * *

Анастасия Корсарова в мужской шотландской пижаме и вышитых тапках-валенках пила какао на уютной, оформленной в стиле хоббитской норы кухне. В отличие от ее публичного образа, в этом интерьере не было и намека на эпатаж. Все было связано, сшито или вышито Настей.

Даже ноутбук был заботливо укутан в наклейки с героями фильмов «Хоббит» и «Властелин колец». На его экране шла трансляция лекции Анны Миль в Coffee 3.

– Ну надо же! – прошептала Настя и начала писать пост для блога в соцсетях:

«Помните момент из “Реальной любви”, где журналист хвалит премьер-министра за то, что он почти разбудил всеобщий патриотизм? Я сейчас в том же настроении. Даже лучше! Всегда приятно, когда маньяка, убивающего девушек, умыла женщина! Girl power! Аллилуйя! Остряк, берегись!»

* * *