Игра на победу

Мистер Уитлэч почувствовал укол раздражения.

— Вам все равно, какие у нее могут быть перспективы?

В глазах мистера Генри внезапно загорелся свет фанатизма. Он гордо выпрямился.

— Нет, сэр! Для меня не имело бы значения, если бы мисс Финей была нищей!

— Ну, она и есть нищая, — прямо сказал мистер Уитлэч.

Тревор с удовлетворением увидел, как воздух внезапно покидает паруса Юстаса. Мистер Генри мгновение глупо моргaл, потом покраснел. Он выглядел одновременно огорченным и встревоженным, и Тревор сразу догадался, что родители Юстаса уже внушили своему наследнику, что не разделяют его благородного безразличия относительно финансов будущей невесты.

Мистер Уитлэч издал короткий смех.

— Именно так! — сердечно сказал он. — У Клариссы нет приданого, вам придется содержать ее с самого начала. Но, полагаю, ваши родители будут рады разместить вас обоих в доме священника.

М-р Генри побледнел и снова раздавил свою шляпу. Тревор с нечестивым весельем наблюдал, как Юстас обдумывал эти тревожные вести. Его посетитель неуверенно поднялся и подошел к узкому окну, где невидящим взглядом уставился сквозь стекла в сад.

Ей-богу, он еще может побить туза Юстаса. Голос м-рa Уитлэчa оставался обманчиво мягким:

— У нее нет приданого, потому что нет семьи. Какое удачное обстоятельство, что вас не волнуют такие вещи! Большинство мужчин сочли бы мисс Финей совершенно неподходящей невестой.

Тревор выжидательно молчал. Взгляд Юстаса вернулся к нему, теперь юноша выглядел совсем ошеломленным.

— Ч-что? Неподходящей? Почему?

Тревор издевательски вежливо улыбнулся:

— О, разве вы не знали? Ее родители не были женаты.

Он с циничным интересом наблюдал, как эта бомба упала на бедного мистера Генри. Юстас был потрясен. Его челюсть отвисла; он побледнел до цвета молодого сыра. Тревор почти нашeл в себе силы пожалеть незадачливого мистера Генри. По сути, такая новость была чем-то вроде удара ножом в спину для идеалистического парня. Вряд ли можно обвинить Клариссу в том, что она не спешила поведать эту лакомую информацию своему жениху.

Тревор перевел взгляд на перо в руке и начал ритмично протягивать его через пальцы.

— Или, возможно, я должен сказать, что ее отец был женат. Но не на ее матери.

Мистер Генри издал сдавленный звук, который мог бы звучать как: «Бог милостивый!»

Что-то вроде ликования росло в Треворе. Он почти чувствовал, как Кларисса, вытесненная из eго досягаемости вниманием этого щенка, снова приближается к нему.

Он закашлялся, ухмыльнулся и уничижительно развел руками.

— Итак, вы видите, многие мужчины — возможно, большинство мужчин — обратили бы свои взоры в другое место в поисках невесты.

Мистер Генри с подозрительной неожиданностью плюхнулся на веретенообразный стул у окна. Тревор надеялся, что бедняга не упадет в обморок. Покалеченная шляпа выскользнула из обессиленных пальцев Юстаса и незаметно упала на пол. Он издал нечто среднее между стоном и рыданием и закрыл лицо руками.

Тревор попытался придать своему голосу немного сочувствия в манере добродушного дядюшки:

— Да ладно, все не так уж плохо. Вы не сделали ни одного безвозвратного шага. Почему бы вам не пойти домой и не поразмыслить об этом денек-другой? Нельзя принимать такое решение наспех. Обсудите это с родителями! Тогда, если вы все еще будете в том же настроении, скажем, через месяц…

— Я всегда буду в том же настроении! — произнес мистер Генри. Его голос, хотя и страстный, был приглушен ладонями. Казалось, он давился слезами. — Но они никогда не позволят мне это сделать! Не сейчас! Я не смогу привести ее в доме священника — мне придется подождать, пока… черт возьми!

Он поднял изможденное лицо и мрачно посмотрел на хозяина.

— Это не имеет значения! — Тон Юстасa дышал отчаянием. — Ничего не имеет значения. Ничего, кроме нее.

Несмотря ни на что, Тревор находил преданность парня странно трогательной. Сентиментальный молодой человек в муках первой телячьей любви выглядел на редкость беззащитным. Был ли я когда-нибудь таким молодым? подумалось Треворy. Это казалось маловероятным.

— Сэр, — резко спросил Юстас, — вы когда-нибудь были влюблены?

Брови мистера Уитлэча взлетели вверх, а затем яростно опустились, он прикрыл глаза.

— Нет, — коротко сказал он. — Не могу сказать, что был.

Скорее, одержимым. К своему стыду, в последнее время он сполна прочувствовал, что значит быть одержимым. Мысли о Клариссе преследовали его днем и ночью, превращая жизнь в ад. Oн лишь испытывал облегчение, когда поддаваясь безумию, бросал все, что делал, и направлялся на Бонд-стрит.

Теперь лицо м-ра Генри вспыхнуло эмоциями, преобразив его. Он больше не выглядел нервным или неуклюжим. Он выглядел возвышенным, сильным и нетерпеливым.

— Говорю вам, сэр, однажды в жизни мужчины появляется девушка, которая… Единственная!

Тревор тупо уставился на него.

— Единственная в чем?

Мистер Генри поднялся на ноги, завершив конец уже испорченной шляпы, нечаянно затоптав ее. Он драматично сложил руки перед собой.

— Мисс Финей — это все, просто все, о чем я когда-либо мечтал! Такая очаровательная, такая скромная, такая женственная, такая… такая милая!