Игра на понижение

– Нет-нет-нет, молчите! – замахала руками Алина. – Я понимаю, что у всех много вопросов, но сейчас я все равно на них не отвечу. Доверьтесь нашему экипажу. Командир Танвир – опытный космонавт, летающий на паромах с первых их рейсов! Он способен посадить паром куда угодно. А звуки, которые вы слышали, это уборка радиаторных секций, всегда производимая перед посадкой. Помните, что торможение может начаться в любой момент.

Бортпроводница понимала, что после того, как террористы выгнали из кормового поста управления инженера и энергетика, посадка становится невозможной. Ладно, даже инженер! На двигатели основная нагрузка ложится при взлете, большая часть рабочего тела выработана, но за реактором кто-то должен следить! Не говоря уже о том, что автоматика заблокирует запуск посадочных процедур, если кормовой пост управления будет пуст. Однако необходимость удержать пассажиров на местах, даже соврав им что-нибудь, перевешивала. Алина понимала, что у террористов что-то внезапно пошло не по плану, а значит, когда они снова заявятся в салон, то будут злы, как черти, и, чего доброго, осуществят угрозу расстрелять любого покинувшего свое место.

В этот момент за передней переборкой ударили выстрелы и почти сразу же грохнул взрыв. Глухой ропот пассажиров мгновенно стих, все они вперили взгляды в закрытый люк. Алина почувствовала, как ее пробирает крупная дрожь. Кидаться камнями, живя в стеклянном доме, категорически не рекомендуется, что уж говорить об аналогичном занятии в стеклянной лодке над океанской бездной? Пускай паромы выглядят крайне надежными машинами, но только те, кто летает на них постоянно, знают, что от мучительной смерти в вакууме людей отделяют считаные сантиметры. Нужно быть беспросветным идиотом, чтобы устраивать перестрелку на борту корабля, напичканного тысячами сложнейших агрегатов, отказ каждого из которых может грозить гибелью всем, кто находится на борту.

А в кого, кстати, они стреляют? – подумала Алина, в то время как ее руки помимо воли отщелкивали замки привязных ремней. – Неужели друг в друга? Главное, чтобы не пострадал экипаж.

Додумать эту мысль до конца ей не удалось, потому что впереди снова грохнуло. На этот раз звук был приглушенным, зато по корпусу корабля прошла вполне ощутимая вибрация, под потолком замигали красные тревожные огни, и бесстрастный женский голос речевого информатора провозгласил:

– Аварийная тревога! Разгерметизация переднего переходного отсека! Пассажирам немедленно занять места в амортизаторах!

Алину пружиной выбросило из амортизатора наружу. Доигрались, – стучало в висках, – доигрались! Секунда потребовалась ей, чтобы нырнуть в свою выгородку, вцепиться в мертвое тело и изо всех сил рвануть его на себя. В нише под ним лежал аварийный комплект – кислородный аппарат с маской и устрашающих размеров накидной ключ. Три секунды отводилось на покидание амортизатора и включение в кислородный прибор. Еще десять – на то, чтобы достать ключ и вручную затянуть уплотнения на люке, исключив всякую возможность падения давления в пассажирском салоне. Действия при разгерметизации все бортпроводники отрабатывали до автоматизма – может быть, кручение гаек вручную и выглядело смешно, но было реальным способом сохранить пассажирам жизнь. Однако сейчас доступ к аварийному комплекту преграждал мертвец, мышцы которого окоченели и расперли труп в узкой нише. Чуть не плача от страха, Алина уперлась ногами в переборку и, схватив убитого за руку, с трудом вырвала его из ниши. В висках билась кровь, в ушах шумело, но скорее от адреналина в крови, чем от падения давления, тем более что за переборкой сквозь шум сирены продолжали раздаваться хлопки выстрелов. Кое-как нацепив маску, вдохнув и ощутив, что легкие наполняются прохладным кислородом, Алина подхватила ключ и уже приготовилась наложить его на ближайшую гайку, как вдруг сигнал тревоги стих, люк распахнулся, и в салон ввалился вооруженный мужчина. Пассажиры дружно завопили.