Игра на слух

И тут мы выныриваем из-за склона, закладываем крутой вираж над ущельем, внизу — человек двадцать-тридцать всадников в незнакомых доспехах. Кочевники, вероятно. Ох, как это все не вовремя!

Маленькая, едва заметная фигурка внизу что-то вскидывает, щелчок, стрелок слева от меня роняет автомат, зажимает рану на плече. Ч-черт, да они еще и с ружьями!

Снизу, из ущелья, ударяет в склон лиловая молния, сверху видно, как маленький автоматчик отлетает на несколько шагов. свезло парню, жив, кажется… Да где ж в этой каше Эрик?

На некоторое время мне закладывает уши — мы ввязываемся в перестрелку, машина ложится на крыло, на секунду вижу дно где-то справа. Еще одна молния — я уже знаю, кто их бросает, вон тот тип на странно неподвижном коне, в ярко-зеленом плаще. Дельтаплан перед нами врезается в скалу, вспыхнув как-то сразу весь, катится по откосу огненным комом, следующая — в нас… Выбрасываю знак Отражения как можно дальше. Есть, отбито! Что-то еще могу! Еще одна вспышка, направленная в третью машину рассыпается ослепительно белыми осколками. Молодчина, Дикс! Мы еще повоюем, мать их за ногу! Кричу в самое ухо Ульвару:

— Пикируй! Жить хочешь — пикируй!

Короткий взгляд на меня — и направляет машину вниз,

Хельмберт дышит Силой у меня в руках, справа и слева заходятся автоматы, несколько всадников валятся на землю, неправдоподобно громадной кажется вставшая на дыбы лошадь… Но тот, в зеленом, как заговоренный — выбрасывает руку к нам, еще не успеваю понять, от чего предстоит защищаться, мысленно продолжаю Хельмберт на добрый десяток метров, вычерчиваю знак Силы, вдохновенно закручиваю его в спираль движением клинка — и лиловый шар превращается в грязно-серый, лопается, обдавая жаром, дельтаплан под нами вздрагивает, как перепуганная лошадь, пугающе близко проносится гладкий, словно отполированный, склон, и выстрелы теперь кажутся странно тихими…

Черт, опять все невпопад! Неожиданно чувствую странное опьянение Силой, как тогда, в ущелье — но только на сей раз пришло оно из Камня. Но ведь я-то даже не в контакте с ним! Но оттуда накатывает в резонанс с моей темная волна непонятной Силы, с которой мне не совладать, я становлюсь щепкой на гребне волны берсеркерского неистовства, безжалостного, как сердце пустыни…

Коротко бросаю пилоту:

— Пикируй, сын больной суки!

Круто ныряем вниз, и тот, в зеленом — мишень. Я пользуюсь не голосом и даже не мыслью… Ты, шелудивое отродье пожирателя падали! Я, Ринге Неистовый, приказываю тебе умереть! На какой-то момент ощущаю контакт с тем, внизу, чувствую его страх — и начинаю смеяться, и летит в него обрывок какого-то заклинания, не то произнесенного, не то пропетого, мне даже язык непонятен, но даже сквозь ярость успеваю испугаться. А там, внизу, уже сплошной ослепительно-белый костер… И снова склон, кажется, под самыми ногами…

И все кончается, после опьянения Силой приходит какое-то ужасающее похмелье, мир становится плоским, как выцветшая фотография, меня только и хватает, чтобы убрать в ножны Хельмберт, а дальше просто бессильно обвисаю в ремнях.

Толчок о полосу отдается болью во всем теле. Пока лучше просто с закрытыми глазами посидеть… Башка раскалывается, в ушах частят молотки. Чувствую себя, словно резко вынырнул с глубины.

— Ну, Чародей… — кажется, Ульвар. В голосе одобрение с примесью испуга, потом вдруг — тревога. — Э, ты чего?

— Я… в порядке, — голос как чужой. Слышу, как сзади садится второй уцелевший дельтаплан. надо посмотреть… А, еще голову из-за этого поворачивать…

Вдруг откуда-то рядом всплывает Дикс, чувствую, что он до предела напуган:

— Что ты там такое… Эй, не спи! Что с тобой?

Отвечаю безразлично:

— Перетрудился…

— Да ты на двухнедельный труп похож! Ну-ка… — он кладет ладони мне на виски.

Где-то через минуту мне полегчало настолько, что я смог отркыть глаза и достаточно внятно попросить сигарету и чего-нибудь выпить. Просимое я получил тут же, но это не помогло — все равно мозги как онемели…

Возникает в поле зрения Эрик — с ног до головы перепачканный, со свежей ссадиной на лбу, но живой и бодрый:

— Ну ты, Ордынцев, даешь! Я уж испугался…

— Все в порядке, — чинарик выпадает из руки, все вокруг снова заволакивает прозрачной серостью. Эрик — голос существует где-то на самом краешке моего восприятия — произносит:

— Слушай, Ульвар, полетели!

— Давай хоть раненых погрузим… Сколько их?

— Четверо. Полетели, а то еще и труп Чародея у нас на руках будет.

Снова пауза для мысленного ругательства, и:

— По местам. Пристегнуться, — а потом снова затрещал мотор. Последнее, что я отразил — проваливающийся вниз склон, а потом вообще почти перестал что-то видеть.

Голова, кажется, весит с тонну, каждое веко — не меньше сотни килограмм… Как у Вия… Нет, Меченосец, спать нельзя! Это смерть! Хотя разницы-то? Все равно вокруг ничего не осталось, муть сплошная. И все же, надо отрыть глаза… А как это сделать, когда веки склеены? Это все из-за того, что там, над ущельем случилось… И кто ж все это сделал?

И приходит ответ, которого я смутно ожидал, причем, кажется, я сам себе его дал.