Игра на своем поле

– По-моему, сам знаешь, что это он кого хочешь зарежет и без ножа.

– Это точно!

– Слушай, лейтенант, – голос Коробова был серьезен и спокоен, – мы, кажется, китаезам не все пушки продали?

– Все, Ильич, которые стрелять могли.

– То есть, кроме тех двух, на которых ты мастерство оттачивал?

– Ага. – Ленчик еще не понимал, куда клонит командир.

– И как они?

– Да кто?

– Пушки, мать твою, что на складе брошены! Не китайцы же!

– Одна практически без дула осталась, разворотило его как кожуру на банане. У второй ствол выдержал, но казенник и замок газами раздуло, только на свалку годится.

– А выстрелить она еще сможет?

– Теоретически да. Но бесприцельно, в упор и последний раз в жизни.

– О! Этого я и хотел. Значит, будешь ее хоронить после залпа со всеми почестями как единственный родственник.

Горшенин посмотрел на Коробова, перевел взгляд на Талеева и Редина:

– Он это серьезно?

Оба, не сговариваясь, пожали плечами.

– Ильич, – умоляюще протянул Ленчик, – пойдем, водки еще выпьем, а?

– Непременно! Только по дороге кое-что тебе растолкую, – они бок о бок вышли в коридор, – знаешь, как переводится с греческого слово «лейтенант»? «Отвечающий за все»! – Их голоса смолкли.

Талеев обернулся к Сергею:

– Зря ты мужиков в наши забавы втянул.

– Гера, я просто не помешал честному офицеру делать так, как он считает правильным. Кстати, его затея с пушкой мне очень понравилась. Надо по месту определиться. А еще у меня появилась оригинальная идея, как наш груз спрятать, чтобы в любой момент быстро и без проблем можно было забрать его.

– Даже без помощи нашего капитана?

– Вот именно! Гера, ты поторопи их там, как бы не опоздать. А я прогуляюсь тут… вокруг.

Глава 10

Впереди кортежа, приближающегося к закрытым воротам воинской части, двигался весьма внушительного вида автомобиль. Самая настоящая боевая машина пехоты, БМП. Что-то роднило ее с недавно обстрелявшим «Урал» вертолетом. Сергей быстро определил, что именно: это была военная техника одного поколения. Не новейшие разработки, не даже те, которые сейчас состоят на вооружении российской армии, а послевоенные экземпляры, первые ласточки начинавшегося перевооружения. Такими же были и пушки, которые расформированная часть Коробова продала «восточным друзьям».

«Жаль, что этот экземпляр попал не в те руки. А мог бы сейчас по какой-нибудь пустыне Гоби разъезжать», – подумал Редин, внимательно разглядывая гостей через щель в бетонном заборе части.

За БМП в ряд вытянулись микроавтобус с многочисленными надписями на бортах «Телерадиовещание», черная «Волга», армейский «УАЗ» и два импортных внедорожника, марку которых Сергей издалека затруднялся определить, по своим размерам лишь немногим уступавшие военной технике. «А ведь это еще явно не все. Должен кто-то в объезд подобраться, отрезать возможные пути отступления. Да и вертолета что-то не видно…»

Кавалькада остановилась, вплотную прижавшись к воротам. Из «Волги» вышел представительный полковник, а из микроавтобуса два здоровенных молодца в камуфляже. Один из них нес на плече телекамеру, а второй держал в одной руке студийный микрофон, а в другой небольшой чемоданчик.

«Какую замечательную «крышу» придумали: военные корреспонденты, телесъемка… Можно, не вызывая подозрений, в любую дырку забраться».

Сергей был недоволен, что не приняли его план боевых действий, главным в котором был упреждающий массированный удар. А против оказались Талеев и, что удивило больше всего, Коробов. «Пойми ты, – растолковывал Гера, – во-первых, еще раз они скопом не подставятся, ученые. Во-вторых, очень велика вероятность, что для большей убедительности и правдоподобия они прихватят с собой кого-нибудь из официальных военных чинов. Мы не имеем права сознательно рисковать жизнью даже одного постороннего человека!»

Сергей злился, но чувствовал правоту Талеева. Вот и полковник этот, возможно, настоящий представитель какого-нибудь штаба по воспитательной работе. Больно уж ладно на нем форма сидит. А «телевизионщики» мало похожи на субтильных представителей СМИ. Хорошо движутся, уступом, подстраховывая друг друга. Больше из автомобилей никто не вышел. Только слегка приоткрылся верхний люк БМП – и в его темной глубине мелькнули окуляры бинокля.

Полковник подошел к воротам и по-хозяйски громко постучал в них кулаком. Выждав пару секунд, постучал еще раз и крикнул что-то короткое и резкое в сторону будки часового. Оттуда наконец неторопливо выбрался боец довольно непрезентабельного вида, без ремня и пилотки, в расстегнутой до пупа куртке с закатанными рукавами и с автоматом «АК», болтающимся на шее. Он подошел к воротам с внутренней стороны, негромко поговорил о чем-то с полковником через щель в закрытых створках ворот, внимательно изучил переданные ему бумаги, а затем, обернувшись к зданию штаба, громко прокричал голосом Анатолия:

– Товарищ капитан! Тут с телевидения приехали. Говорят, что к нам. Фильм какой-то снимать.

Высунув из окна разъяренную красную физиономию, Коробов проорал в ответ:

– Ты что, прапорщик, мухоморов обожрался? Какое кино?! Гони свои глюки к… матери!