Игра на вес золота

— До этого дело, к сожалению, не дошло, — горько вздохнул Илья Тимофеевич, — упал я без сознания, а немец в контратаку пошёл и отбросил наш батальон на исходные. А я так и остался лежать на высоте, в трёх метрах от немецких траншей. От холода пришёл в себя, слышу совсем рядом немецкую речь. Ну, думаю, всё — отвоевался. А как представил себе, что опять у немцев в тылу оказался, меня аж в жар бросило. Теперь мне один путь — в расход. Наши второй раз ни за что не поверят, что не сам к немцам ушёл. Осмотрелся осторожно вокруг, гляжу: рядом Виталик лежит, ну, я вам рассказывал — капитан. Пощупал, а он холодный уже. Я ватник на нём расстегнул и документы забрал. Собрался с силами и пополз потихоньку, да только силы не рассчитал — потерял всё же сознание. Очнулся в избе деревенской, рядом бабка хлопочет. Оказалось, внучка её семилетняя поехала на дровнях в лес за хворостом и нашла меня. Я без сознания, снегом замело почти целиком, хорошо, что на лице снег растаял. Девочка меня откопала, растормошила, я на сани влез и опять вырубился. В общем, вылечила меня бабка. По счастью, немцев в деревне постоянных не было. А если заезжали, бабка с девочкой меня в сарае прятали. Когда уходил от них, бабка попросила:

— Обещай, если жив останешься, внученьку мою удочеришь. А то помру я, круглой сиротой ребёнок останется. А я ей скажу, что ты отец ей. Как тебя полностью величать-то?

Тогда-то, неожиданно для себя, я и назвался именем своего друга, который погиб у меня на глазах ещё в Смоленске. Там в июле 41-го такая «каша» была, что «похоронку» вряд ли кто на него послал. А документы свои от греха подальше решил я у бабки в сарае схоронить. Дал ей обещание позаботиться о внучке и двинул на восток. А вскоре перешёл линию фронта. Меня опять в особый отдел направили, только теперь я учёный стал. Проверили меня особисты, всё оказалось чисто, и вот так стал я лейтенантом Прохоровым Олегом Васильевичем. Потом воевал, дошёл до Берлина уже подполковником, командиром разведбата, полным кавалером орденов Славы.

— И что произошло? Узнал кто-то из бывших сослуживцев? — предположил Егор.

— Прямо в точку. Узнала меня 11 мая 1945 года в городе Берлине одна сволочь. Из особого отдела, и как вспомнил-то, гад? Арестовали меня и впаяли двадцать пять лет лагерей. Вот так-то.

— А девочку удочерили? — севшим от волнения голосом тихо спросил Белосветский.

— Да, обещание своё я выполнил. Списался с ней из лагерей. Она документы сама все оформила.

— А сейчас она где? — спросил Егор.

— Вышла замуж, во Владике живёт с мужем и двумя сыновьями. Я раз в год к ним в гости выбираюсь.

— Давай, батя, выпьем за тебя, — поднял кружку Егор, — выпало на твою долю немало. Но я искренне преклоняюсь перед вашим мужеством и стойкостью. А вы не делали попыток восстановить себя в правах? Ну, чтобы звание вернули, награды?

— Нет, не пытался. Столько лет прошло, к чему прошлое ворошить…

— Ладно, отец, закуривай, — протянул Егор старику сигареты, — а я пока на связь с судном выйду, а то время уже подошло.

— Чайка, Чайка, я — Остров, — начал вызывать судно Егор, но ответа не последовало. — Чайка, Чайка, я — Остров, приём. Странно, уснули они там, что ли? Белосветский, давай пулей, доскачи до берега, посмотри — судно-то, хоть на месте.

— Товарищ подполковник, туман сильный, видимость плохая, но, похоже, корабля на рейде нет. Навигационных огней не видно, — доложил вернувшийся через пятнадцать минут Белосветский.

— Вероятно, они ушли к мысу Песчаный, — предположил рыбак, — решили сами проверить брошенную полярную станцию. Или подобрать вас там. Вы на катере? Я слышал звук двигателя.

— Да, вытащили его на берег. Вот там, на песчаной отмели, — махнул рукой Белосветский.

— Тогда давайте я вас до Песчаного провожу, а то в таком тумане вы без меня своё судно ни за что не найдёте. Да и места там — гиблые. Недаром Волчьей заводью назвали.

— Если вас это несильно затруднит, то мы от помощи не откажемся.

— Тогда по коням.

Мыс Песчаный, борт «Академика Виноградова», октябрь, наши дни

…Едва дверь лазарета мягко закрылась за мной, я, скинув кроссовки, выглянула в коридор. Всё было чисто. Быстро миновав довольно длинный переход до капитанского мостика, я успокоила дыхание и, уже не таясь, зашла внутрь. Рядом со старшим помощником капитана сидел с автоматом на коленях террорист, который при моём появлении тут же вскочил как ужаленный. Но узрев направленный ему прямо в переносицу пистолет, быстро сел на место. Я подошла ближе и неожиданно нанесла бандиту удар рукояткой пистолета в голову. Оставив лежащее на полу тело на попечение старшего помощника, я кинулась в кают-компанию. На моё счастье, охранявший заложников бандит расслабленно сидел в кресле спиной к двери. Не останавливаясь, я молнией влетела в помещение и в прыжке опустила пистолет на бритый затылок террориста. Обведя взглядом застывшие от изумления лица членов экипажа корабля, я, тяжело дыша, одёрнула белый халатик и, присев на диван, громко сказала: