Игра на вылет

Ефим Евграфович вырвался из оков монструозного сознания и вскочил с кресла. Его бледный силуэт выделялся в сумраке полнимого кошмаром дома. Сухое дыхание срывалось с губ, подёргивая свечной огонёк. Перед стариком порождалось нечто богомерзкое, не имеющее сходства с чем-либо, созданным природой. Словно сама смерть вдыхала жизнь в эту массивную грязную тварь, чьи лапы вытягивались из плотной кожи, покрытой наростами, как грибами. Голова разорвалась широкой пастью, и наружу вывалился длинный язык. Адово порождение поднялось во весь рост, превосходящий Шаталина вдвое. Множественные тонкие лапы, согнутые в трёх местах, держали под потолком массивное туловище, обросшее осклизлой шерстью. Оно смотрело на соперника овальным глазом из груди и выдыхало трупную вонь, способную ввергнуть в беспамятство.

— Мы не доиграли! — прорычало существо, чей голос значительно поменялся. Теперь он не был похож на тон Свистунова и доброжелательных нот в нём не звучало.

Монстр, чей вид наводил на Шаталина истинный ужас, силой мысли бросил игральные кости. Выпавший дубль удвоил ход. Ефим Евграфович невольно почесал подбородок, показывая свою слабость — боязнь проиграть. Губительная пытка терзала его хрупкую душу. Он не мог оторвать взгляда от сокрушающего облика создания, порождённого недрами анафемского мира. Оно позволяло себе передвигаться только вокруг гостя, хотя, должно быть, лелеяло идею полакомиться человеком.

Ефим Евграфович бросил кости. Глаза заблестели, а сердце запрыгало. Рука потянулась к фишкам и передвинула их по своим ячейкам. Затем он внезапно спросил:

— Какова цена победы?

— Проигрыш! — не раздумывая ответило страшное создание, медленно выхаживая вокруг былого друга. — Победа — мнимое понятие, придуманное человеком для самовосхваления и гордости. Людям нужен соперник и битва, а значит, необходима и победа. И неважно, что ляжет на кон, потери будут при любом исходе, соответственно, победа бессмысленна! Сейчас для тебя важно одолеть внутреннего врага, доказать самому себе, что ты чего-то стоишь. Но почему? Ты ведь пришёл сюда не для победы в игре. Тебя разрывает совесть, не позволяет смириться с тем, как ты зверски поступил. В тебе течёт страх того, что правда рано или поздно вскроется как гнойный прыщ! Проигрыш — это та цена, которую ты мог заплатить, останься я в живых. Поэтому ты и решил убрать соперника. Ведь так?

— Мне пришлось пойти на это, — развёл руками Шаталин, смотря воспалёнными глазами на противника, перебиравшего лапами. — Они все просили об этом. Пусть не говорили напрямую, но я видел в их взглядах ненависть к тебе. Люди гневили тебя за бедовую жизнь, за дурацкие шутки и хамство. И меня воспринимали идиотом за дружбу с тобой. Прости, но так было правильнее!

— Правильнее что? — чудовище бросило зары. — Возомнить себя судьёй? Или богом?

— Избавить себя от назойливого соседа! — прошипел Ефим Евграфович. — Ты был неисправим, настырен и противен даже навозным мухам. Оттого в твоём доме никогда и паразит не пробегал. Зато теперь полна гостиная неописуемой твари. Я не жалею, что убил тебя и тело сжёг в печи. Я пришёл сегодня, чтобы, как обычно, усмирить твою прихоть. Надеюсь, ты исчезнешь навсегда.

Шаталин схватил кубики и бросил на доску. Выпавшая цифра позволила переставить фишки так, что одна всё ещё оставалась в игре. Старик был в шаге от триумфа, однако удачная комбинация цифр на выпавших костях могла принести победу и Свистунову. Чудовищным рассудком были брошены игральные кости. Фишки скользнули по доске и встали в отведённые для них ячейки.

— Ты боишься, — существо подтянулось к Ефиму Евграфовичу. Из толстой кожи выросли тонкие ветви, объявшие его, и прижали к себе, к пасти, готовой заглотить голову человека.

— Ты не можешь, — прохрипел тот. — За мной последний ход!

Высвободившись из хрупкого плена, Шаталин усмехнулся и кинул зары на стол. Любые выпавшие цифры означали бы его победу. Ефим Евграфович в самодовольстве переставил последнюю фишку в дом на доске и отстранился. Его переполняла гордость за себя, губы разошлись в язвительной радости. Он отшатнулся от страшилища, цокающего лапами по полу. Смахнув со лба испарину, оглянулся на выход, а после произнёс:

— Через год сыграем снова!

Тварь нависла над Шаталиным, но убивать его не собиралась. Старик пятился, глядя на то, как в его сторону медленно переставлялись тонкие лапы.

— Кажется, я победил, — в смущении выдавил Ефим Евграфович. — Мне пора!

Он сделал шаг назад. В тот же миг дом встряхнулся и зарокотал. Шаталин достал из кармана брюк бумажку с молитвой и принялся зачитывать вслух. Его губы трепетали, а руки тряслись. Плавающий голос не мог сосредоточиться на словах. Паника обуяла организм.

— Ты ещё глупее, чем я думал, — произнёс мертвец. — Веришь в слова, якобы наделённые божественной силой.