Игра на выживание

Но не папа рассказывал мне обо всем этом. Я узнала об этом от мисс Сперри. Мисс Сперри была ведьмой. Во всяком случае, так думали все, кто учился в шестой начальной школе. Мы так думали из-за того, что мисс Сперри всегда ходила в черном, подводила глаза черным карандашом и у нее были длинные, до пояса, черные волосы. Но это не главное, что заставляло нас так думать. Главное – это то, что она зимой и летом ходила в черных кружевных митенках. Кружева были чудесные, они обтягивали кисти мисс Сперри, словно паутина. Мисс Сперри была не только нашей учительницей, она еще сама себя назначила гидом по некрополю и каждый год водила нас туда на экскурсии. Она много рассказывала о растениях и символах. Ее мало кто слушал, но я слушала. Например, я запомнила, что осина символизирует скорбь, а выгравированные на многих надгробиях венки означают «победу над смертью». Когда я ребенком смотрела на все эти могилы и сознавала, сколько людей здесь похоронено, выражение «победа над смертью» звучало для меня не очень убедительно.

Но теперь, глядя на них, я, кажется, понимаю, что имела в виду мисс Сперри. Город мертвых наводнен живыми людьми.

49 Могила Колина Данлопа

У ворот в некрополь растет вишня. Она цветет. Вернее, только-только отцвела. Но, папа, она все равно прекрасна, пусть даже ветер раскидал по тропинкам почти все ее розовые лепестки. В темноте они кажутся белыми.

А сейчас уже темно.

Перед нами возвышается холм. По склонам холма ярусами поднимаются ряды захоронений: на фоне неба вырисовываются черные силуэты обелисков и статуй, башни, купола, минареты (они бы лучше смотрелись в Судане, а не здесь, в Шотландии), а еще кресты и двускатные крыши склепов.

У меня в ушах звучит голос мисс Сперри:

«А теперь держитесь ближе друг к другу. Здесь легко потеряться».

Потеряться действительно было легко, даже притом, что мисс Сперри всегда раздавала нам карты. Тропинки некрополя петляют. Кажется, что они идут по кругу, но ты никогда не возвращаешься в то место, откуда начала. Помню, как-то я мысленно взяла для себя за ориентир одно надгробие, а оно исчезло за поворотом и без следа скрылось за горизонтом. И дело было днем – мисс Сперри приводила нас туда только в светлое время суток. Она любила некрополь. Мне же он казался мрачным и пустынным.

Теперь это кладбище не назовешь пустынным. Некрополь заселили люди. Они превратили захоронения в жилища. Соорудили навесы, прицепив брезент к каменным мечам статуй и крыльям ангелов на надгробиях. Выломали двери склепов и расположились под их крышами. Кое-где они поодиночке лежат на надгробных плитах, но в основном держатся группами. Все готовятся к ночи. У кого-то есть одеяла, кому-то совсем нечем укрыться. Интересно, сколько времени они живут в этом городке тентов?

Единственные источники освещения здесь – это редкие пятна экранов солярных телефонов и разбросанные тут и там костры. Свет от огня мерцает на лицах собравшихся вокруг костра людей. Иногда я чую запах мяса, но знать, что за мясо они варят, совсем не хочется. Я рада, что у меня за пазухой есть узелок с цыпленком мальчика. Сегодня нам точно не придется добывать себе еду.

Мы идем вместе со всеми вверх по склону холма. Идем, потому что на нижних уровнях все удобные для ночлега места уже заняты. И мы по опыту знаем, что лучше не останавливаться рядом с кострами. Любая группа людей вокруг костра выставляет охрану. Новеньких сразу отгоняют. Иногда кричат на английском, чаще на непонятном мне языке, но смысл всегда ясен.

– Держись рядом, – говорю я мальчику непонятно зачем, поскольку сама не отпускаю его руку.

Продолжаем идти вверх по петляющим тропинкам. Скоро становится ясно, почему все нижние ярусы заняты. Наверху труднее найти укрытие от ветра. Но это не проблема – нам не впервой ночевать на голой земле. Поток людей становится реже, тропинки расходятся, и я тяну мальчика направо. Там нет костров, и, скорее всего, те, кто тешит себя надеждами, повернут налево.

Мы проходим мимо занятых одиночками надгробий. Я не собираюсь рисковать, я выберу то, где будем ночевать только мы с мальчиком.

Все это возвращает меня в Мероэ. Я помню: одно захоронение на двоих – не гарантия того, что там не окажется кто-то третий.

Глаза привыкают к темноте. Да и темнотой это не назовешь, ведь у нас за спиной раскинулся, словно какая-то другая страна, Глазго. Там светятся тысячи, а может, тысячи тысяч окон. Источник этого света – технологии, они дают жизнь подключенным к сетям устройствам, о которых я уже успела забыть. Я представляю людей в их теплых домах. Там все работает, стоит только нажать на кнопку, еда – в холодильниках, вода течет из крана, а друзья (друзья!) всего в одном клике от тебя. Какая-то частичка меня хочет вернуться в этот залитый светом город.

Я представляю себя девочкой, которая зимой с улицы прижимается к оконному стеклу. Представляю себя ребенком, которого не впускают в дом. Как в историях, которые рассказывал папа. Зима, ребенок заглядывает в окно дома, где тепло и уютно.