Игра на желания

— Прости, Трикс, — между тем жалобно проблеял Седрик, который по цвету лица вполне мог бы соревноваться со мной. — Я даже не предполагал… Но почему?

В последнем его вопросе прозвучало столько искреннего недоумения, что мне неожиданно стало смешно. Действительно — а почему? В наше безумное время девственность превратилась в некий постыдный атрибут. Если ее не лишилась до определенного возраста, то невольно возникает недоуменный вопрос: что с тобой не так? То ли ты слишком страшна, поэтому являешься для окружающих мужчин скорее предметом обстановки, чем личностью, то ли с такими тараканами в голове, что лучше бы была уродиной. А что со мной не так? Вроде бы достаточно симпатичная, по крайней мере, ухажеров всегда было много. Вроде бы адекватная. Не устраиваю пьяных дебошей, не балуюсь запрещенными заклинаниями, вызывающими блаженное состояние души и тела. Нет, пробовала, конечно, будучи студенткой. Но первая же попытка покуролесить закончилась жесточайшим алкогольным отравлением, а чары, наведенные местным кудесником с факультета иллюзий, обернулись таким галлюциногенным бредом, что до сих пор мороз по коже, как вспомню.

Я тогда всерьез решила, что собственные руки хотят меня задушить, и умоляла сокурсников отрубить их, тем самым сохранив мне жизнь. Благо что мигом протрезвевшие товарищи опомнились и спасли меня от столь радикального решения проблемы. Но это надолго, если не навсегда, отбило у меня желание экспериментировать над собой. В общем, я на редкость правильная особа. И, наверное, потому скучна, если все мои попытки найти себе более-менее приличного молодого человека каждый раз заканчивались ничем. Те, которые были интересны мне, предпочитали более разбитных и веселых девиц. Те же, которые западали на меня, быстро мне наскучивали. Нет, конечно, у меня была масса возможностей лишиться девственности. Но где-то в самой глубине моего глупого старомодного сердца жила мечта, что это будет сделано по всем неписаным канонам романтических сказок: непременно в первую брачную ночь с принцем на белом коне. Ну естественно, коня бы мой избранник оставил у порога спальни. И вот теперь мне следовало это как-то объяснить Седрику. Н-да, непростая задача, учитывая, что в последнее время я частенько задаю себе тот же вопрос и, увы, не нахожу на него ответа.

— По-моему, как-то не очень прилично интересоваться у девушки настолько личными вещами, — неожиданно пришел мне на помощь Себастьян. — Господин Седрик, вы так не считаете?

— Ах да, прошу меня извинить, — мгновенно опомнился приятель. — Трикс, прости. Я не должен был спрашивать.

Но при этом он продолжал на меня смотреть с искренним недоумением. Я мысленно выругалась. Вот так вляпалась! Теперь, чего доброго, начнет с коллегами перемывать мне косточки, пытаясь найти как можно более правдоподобную причину моей затянувшейся девственности.

— Да просто она синий чулок, — поспешила вмешаться Олессия. Презрительно сморщила свой носик. — Фу, нашли чему удивляться! Да на такую страхолюдину ни один мужчина в здравом уме не посмотрит.

— Ну знаете ли, — опять-таки вступился за мою честь Себастьян, — найна, не обижайтесь, конечно, но, на мой взгляд, лучше хранить свою невинность, чем позволять себе до свадьбы то, что позволяли вы. Не боитесь, что когда-нибудь магиснимки, сделанные Флавием, станут достоянием общественности?

— Не боюсь, — самоуверенно заявила Олессия. — Отец не позволит. Он нанял вас, чтобы найти их и замять это дело, — так и выполняйте свое задание. Даром, что ли, батенька вам деньги платит?

Я с удивлением заметила, как при этом радостно встрепенулась троица горе-следователей. Седрик как-то странно хмыкнул, а Дейла и Кайл в унисон заулыбались. Что бы это значило?

— Деньги мне платит не граф Тадеус, а лично король Альберт, — ледяным тоном отчеканил Себастьян, мигом утратив свой благодушный тон и вновь превратившись в то равнодушно-жестокое чудовище, которым явился в мой дом. — Вам же, найна, советую быть поосторожнее в словах. А то и до беды недалеко.

— А вы мне не угрожайте! — огрызнулась Олессия. — Ишь, королевская ищейка выискалась. На каждую собаку найдется свой поводок.

Кожа у Себастьяна была настолько бледной, что разгоревшиеся на скулах два ярко-алых пятна гнева прямо-таки бросались в глаза. Так, наверное, выглядят чахоточные больные во время приступа изнуряющего кашля и повышения температуры.

— С вашей стороны это было огромной глупостью, найна Олессия, — прошипел он, и меня передернуло от ужаса. Так шипят змеи перед решительным смертельным броском. — Не в ваших интересах ссориться со мной.

Наглая девица немного побледнела, но все же с вызовом вскинула подбородок.

— А я сильно сомневаюсь, что мой отец придет в восторг, узнав про ваши угрозы. — Олессия презрительно фыркнула. — Так что держите себя в руках. И тогда, быть может, я не стану ему рассказывать про то, что вы себе позволили.