Игра над бездной

— Все верно, только я в учителя не мечу. Преподаватель — не капитан и училище — не корабль. Единственное преимущество в том, что раньше можно обзавестись женой и мебелью, но я что-то еще не разобрался, чего стоит это преимущество. На кой дьявол люди идут в мореходное, если не хотят есть морской хлеб? Шли бы в коммерческое или в семинарию. Береговые моряки, сухоплаватели — для чего им звание капитана? Такое судно, как жена, любой дурак сможет провести по жизни. («Отчего я впадаю в цинизм?» — подумалось Илмару.)

«Почему он иронизирует по поводу женитьбы? — подумал Алберт. — Не думает ли, что я выступаю в роли посредника по заданию Анды?»

— Да, пожалуй, — сказал он вслух. — Но иногда и самый большой умник садится на мель. Ты что делаешь вечером?

— Я? Да так — поболтаюсь. Может, дойду до порта посмотрю, не пришел ли какой-нибудь знакомый кораблик. Давно с ребятами не встречался.

— Я подумал… если у тебя есть время и охота, может, зашел бы к нам. Анда хочет тебе что-то передать, я не знаю, ты, наверно, что-то позабыл.

— Эту ерунду что ли? О, зря она по этому поводу беспокоится! Можно было отдать кому-нибудь еще.

— Не знаю, что там у вас, но, наверно, она хотела что-то тебе сказать. Если встретишь Илмара, то попроси его зайти, так она мне сегодня сказала.

— Сегодня уже поздно ехать на взморье, — возразил Илмар. — Я не успею на обратный поезд.

— Сегодня вечером Анда в Риге.

— Ах так?

— Уже третий день. Ну, будь здоров, мне надо к Паэглису. У парня именины, и потому… в общем, сам понимаешь.

— Так и Анда будет там?

— Нет, ей нездоровится.

Фамильярно откланявшись, Алберт ушел. Илмар сложил газету, он так и не смог ее почитать. Как странно, что за эти дни он даже ни разу не вспомнил об Анде. Так просто, почти неправдоподобно легко улетучилась она из его мыслей. Напоминание Алберта против воли вдавило в сознание Илмара этот полузабытый образ, от которого ему удалось так скоро и безболезненно себя отлучить. Нет, он безусловно не пошел бы, будь сейчас часов восемь или немного больше семи, но было всего шесть. Если уж она так хочет… Ничего приятного от этой встречи он не ждет, но и опасности тоже никакой. А потом настанет покой, и все кончится. Ей нездоровится? Похмелью после дня рождения пора бы уже пройти. Да и никакой он не врач… Немножко поболтать, повалять дурака, это он еще мог. Но когда-то там мог состояться вариант и посерьезней.

Он пошел. Анда была дома одна. Комната была освещена вечерним солнцем, они сидели в мягких креслах и ели орехи. Ядрышки были уже вылущены, и поедание их шло успешно. Но не так успешно ладился разговор, очевидно из-за того, что каждый говорил и думал о своем.

— Да, дорогой мой, с твоей стороны это было некрасиво — уйти вот так, не попрощавшись, — лукаво начала Анда. — Люди могли бог знает что подумать.

— Как, ты разве не рассказала, отчего все так получилось? — удивился Илмар. — Хм, орешки хороши. Где вы их покупаете?

— Вот был бы верх деликатности — еще и рассказать, — продолжала Анда, пропустив мимо ушей замечание Илмара касательно орехов. — У госпожи Жигур и без того слишком тонкий нюх. Думаешь, она весь вечер не наблюдала за нами?

— Мне кажется, ничего такого, что могло броситься в глаза другим, и не произошло.

— Вот как? Но ведь ты весь вечер танцевал с кем попало, только не со мной. Этого разве не достаточно?

О том, что сама она весь вечер танцевала с другими, она умолчала.

— Хм… да… Тогда я действительно совершил ошибку. Одному богу известно, можно ли ее теперь исправить.

— Что было, то было… и быльем поросло. Но, должна я сказать, все могло быть лучше.

— Кто такой этот Паэглис? — поинтересовался Илмар.

— Товарищ Алберта по институту. О том, что тебе надо было сходить на пляж, я ничего не говорю — но почему ты потом вдруг помчался на поезд?

— Его отец не директор банка?

— Не знаю. Меня это ничуть не интересует. Твоя макака удрала, мы уже дали объявление в газеты. А попугай готов молоть чепуху с утра до вечера. Мы прозвали его Коко, принц Коко — правда, славное имя?

— Я его звал Полли.

— Как? Так он что — дама?

— А кто его знает. Бывало с ним такое — снесет несколько яичек, но не в этом главное. Когда он заканчивает факультет и на кого учится?

— Ты о ком это?

— Мы же говорили о Паэглисе.

— Ах, да, верно. Он уже на третьем курсе. Кажется, на механическом.

— Так он там учится механически? Да, способ отменный. Такие люди в жизни продвигаются быстро. Фул спиид форвард! Такую у нас на флоте подают команду, и судно сразу набирает ход.

— Похоже, Паэглис тебя раздражает. Должна тебе сказать, что он не бог весть что, но уж что касается воспитанности или вкуса — он безупречен.

— Канцелярской ручкой и карандашом можно натереть мозоль на среднем пальце правой руки. А у моряков краснеют руки и лица. Вода и ветер не красят. И если у кого отец директор банка, то эти мозоли не надолго, потому что он скоро получит такую должность, на которой писать за него будут другие, — он знай только подписывай. А вот капитаном редко кто становится до тридцати пяти лет. И не многие штурманы могут содержать жену в приличном достатке.