Игра над бездной

Он сделал несколько комплиментов Ирене и, казалось, был не в силах оторвать взгляд от ее фигуры. Но это длилось совсем недолго. Потом он помрачнел, стал неразговорчив, словно его вдруг одолели тяжкие мысли. Сам он не рассказывал ничего — пусть спрашивает, пусть покажет умение выуживать тайны. Он будет играть простака и влюбленного недотепу, который то и дело пробалтывается. Очевидная откровенность могла Илмару теперь только повредить, да и будет неплохо, если у женщины останется иллюзия, будто своим хитроумием она смогла чего-то достичь: Так сказать, обоюдное удовлетворение.

— Господин Крисон, я ждала вас вчера вечером, — сказала Ирена. — Хоть мы и не уславливались, я надеялась, что вы почувствуете мое желание.

— Я почувствовал его, Ирена… — тихо и мечтательно ответил он, несколько фамильярно назвав ее по имени. — Я чувствовал, что меня ждут, что обо мне думают, но не доверился интуиции. Мне было так грустно и тревожно.

— Не пошли на собрание?

— Я же в прошлый раз сказал вам, что не пойду. И хорошо сделал, не то кто знает, чем бы это кончилось.

— А что, с ними что-нибудь случилось?

— Нет, собрание сорвалось само по себе. Самый главный распорядитель не смог придти, поэтому отменили собрание. Теперь, наконец, можно будет согласовать действия ребят с планами иностранцев. Ребятишки ничего не станут затевать до прибытия главных матадоров. Наверно, через неделю сможем провести окончательное обсуждение. Теперь оно будет иметь чрезвычайно важное значение. Июль не за горами, яхта «Стандарт» уже разводит пары. Мы тоже разводим. — Он вздохнул.

— Господин Крисон, вас, наверно, угнетает трудность задачи?

— Сама по себе задача не трудна и не сложна — те, кто станет ее решать, готовы ко всему. Они заранее считаются с тем, что кому-то придется пожертвовать даже своей жизнью. Вопрос лишь в том — сумеем ли мы зайти так далеко, что надо будет пойти на этот шаг.

Ирена посмотрела на него озадаченно.

— А разве… разве даже в таком деле возможна неудача?

О, как смело она смотрит в глаза! В излишней скромности вас не упрекнешь, уважаемая. И тем не менее — вы что-то собой представляете, вы не круглый нуль, вы сильная личность, опасная, как яд. На весах истории вы потянете намного больше, чем та, с которой я расстался только что.

Помолчав, Илмар ответил:

— Они что-то пронюхали. Уже вчера начали слежку, наш наблюдатель видел жандармов у мастерской, где должно было состояться собрание. Следующее собрание мы проведем в другом месте и с большими предосторожностями. Когда и где оно будет, известно только двоим.

— И вы, очевидно, один из них?

— Да. Но и мне дата и место встречи станут известны только за день до главного собрания. Там мы примем к себе несколько новых товарищей и решим насчет остальных дел.

— А если вас возьмут прямо там?

— Тогда большое собрание сорвется, но в одном смысле это будет даже неплохо. Мы заранее узнали бы об опасности, выявили бы предательство, и иностранные товарищи были бы спасены. За нас много не дают, мы мелкая рыбешка, а вот попадись им в лапы наши иностранцы… нет, это был бы окончательный крах. Тогда все наши планы рухнут.

Стол был накрыт еще до прихода Илмара, но и во время разговора Ирена не забывала об обязанностях гостеприимной хозяйки. Однако большая часть крепких напитков, которые с усердием вкушал Илмар, не достигала его пищеварительных органов, а кружным путем через рот возвращалась в кофейную чашку. Когда первая чашка была таким образом изрядно насыщена алкоголем, он неловко опрокинул ее.

— Извините меня, медведя неуклюжего… — сконфуженно оправдывался он, — вот и скатерть пропала.

— Ничего, со мной тоже такое случается, — поспешила его успокоить Ирена, но он еще долго сокрушался. Ему дали другую чашку кофе, и снова можно было изображать пьянчужку. Это был лишь прием в борьбе, ценный тем, что с его помощью человек мог выпить бутылку коньяку и не захмелеть. Но кое-какие права пьяного он при этом приобрел. Скажем, он мог запросто встать из-за стола и пройтись по комнате, подойти к окну и приоткрыть штору, тупо уставиться на улицу, но тем не менее заметить на противоположной стороне еле различимую фигуру, которая терпеливо поглядывала сюда, на эти окна и, наверное, чего-то ожидала, — все это стало Илмару теперь позволительно. Затем он устало растянулся на софе и, будто бы окончательно опьянев, закрыл глаза.

— Вы утомились, — улыбнулась Ирена. — Ничего, отдыхайте. Я принесу вам подушку.