Игра над бездной

Как же получилось, что Ирена начала размышлять над своей жизнью? Довольно просто: она оказалась на роковом перепутье. Два противоположных, взаимоуничтожающих стремления раздирали ее. Причина? Пустячная! Вчера ее поцеловал один человек, и ей показалось, что его поцелуй был искренним, настоящим. Она тоже поцеловала, и ее поцелуй тоже не был подделкой — впервые с тех пор, как Ирена познала жизнь. Ее изумило неожиданное открытие: у нее тоже есть то, что называют сердцем. В первый момент было не ясно — приятен ей этот удивительный факт или нет. До сих пор все было хорошо и просто — она слушала голос своего рассудка, делала все, что возложено на нее жизнью как долг, и не знала, что такое конфликт со своей совестью. Потому что у кого нет сердца, у того нет и совести. До сих пор ей было незачем сомневаться в правоте своих поступков: хорошо ли то, что я творю? Она делала то, что от нее требовалось, стало быть, полезное, нужное дело, а все полезное, нужное и есть хорошее. Тем более что за это платили, вознаграждали жизненными удобствами и славой незаурядной женщины. Еще никогда ее поступки не оказывались в противоречии с ее влечениями.

И вот все стало иначе. Отсюда и резиньяция, разброд и подавленность в мыслях. Она боялась за того, кто подлежал уничтожению, — впервые в жизни она этого не желала. Так вот какова она, любовь! — это бессилие в отношении самой себя, это жалость к другому человеку, это страх за его судьбу и пожелание ему всего того, что самой кажется хорошим. И что получить в обмен на все это? Да и вообще, хотела ли она что-нибудь получить? Странная, доселе неведомая ей непритязательность вселилась в Ирену. Она могла бы сделать хорошее для этого другого, отдать ему все, что имела, и не ждать благодарности. Впрочем, еще вопрос, любовь ли все это — подобные чувства ведь ей неведомы. Поговори она на эту тему с людьми сведущими, они, возможно, поднимут ее на смех. Она ни на минуту не могла себе вообразить, что осмелилась бы кому-то об этом рассказать. Ерунда какая-то… Сущее ребячество, и все-таки не было сил отвести это от себя. Потому что человек, пробудивший в ней это чувство, тоже был непохож на тех, кого она знала до сих пор. Был он лучше или хуже тех других — этого она не знала да и не желала знать, и чем именно он отличался, она сказать не могла. Но что-то было. Может быть, юношеское безрассудство, трагическое молодечество или же беспредельное доверие к тому, кого более всего следовало бояться. А быть может, они одурачивали природу, обманывали инстинкт? Илмар себя вел словно охотничий пес, повстречавший волка и принявший его за собрата по собачьему племени. Они бок о бок бежали по дремучему лесу опасностей, все глубже во тьму чащобы, и пес не подозревал, что увязался за зверем, способным в любой миг его растерзать, но и зверь словно позабыл, что с ним рядом бежит чужак из ненавистного племени. В этом было обоюдное отрицание природы. А что если у обоих однажды проснется изначальное разумение вещей?

Об этом Ирене думать не хотелось. Обман был так приятен, безумный бег столь пьяняще прекрасен, хорошо бы он никогда не кончился.

Отец Ирены был мелким служащим, всего лишь швейцаром в какой-то школе. Двенадцатилетняя Ирена обучалась акробатическим танцам и в четырнадцать лет уже выступала в цирке статисткой в большом номере. Спустя три года старик Зултнер умер, а Ирена бросила цирк, поскольку в крупных увеселительных заведениях танцовщицам платили лучше. Теперь она была уже не статистка, а солистка, и ее заработка почти хватало на обзаведение необходимым гардеробом. Однако сверкающие украшения на костюмах Ирены были все-таки стекляшками, а она мечтала о настоящих драгоценностях. В девятнадцать лет она познакомилась с жандармским капитаном Череповым, он сказал, что такой красивой женщине грех растрачивать свои способности на столь никчемные занятия. Он пообещал ей более перспективное дело. А она была так бедна! Разумеется, они пришли ко взаимопониманию. Ирена, хоть и продолжала танцевать в кабаре, но это перестало быть для нее главным. За другие услуги ей платили больше. Поначалу это были пустяковые и несложные делишки, но когда ей посчастливилось заманить в свои сети одного знаменитого террориста, Ирене стали поручать все более важные дела. Ее авансировали, ей платили все больше, день ото дня увлекательней становилось ее новое поле деятельности. И все благодаря лишь тому, что она была молода, красива и чисто говорила по-латышски.

Выдача Вийупа была последним и самым крупным достижением Ирены. Кстати, это был первый случай, когда она стала причиной чьей-то смерти. Но это оказалось просто. Вийуп абсолютно не умел расположить к себе женщину, напротив, своей грубой чувственностью вызывал у Ирены отвращение. Он был влюблен, как все эти слепые дуралеи, ослепленные ее близостью, но его чувствам не доставало красоты, в нем не было рыцарства, его эротика была слишком первобытна.