Игра не для всех. Сталинград

Ответный выстрел Терехина не нашел цели, болванка лишь вскользь чиркнула по чуть скошенным по бокам броневым листам башни «панцера». Однако удар вышел крепким, сбив с ног и командира взвода, и заряжающего. Сбросило с кресла и наводчика, а мехвод тут же включил заднюю скорость, откатывая «четверку» назад. Между тем возбужденный обер-лейтенант, вскочив на ноги, уже вызывал по рации подчиненных:

— Второй русский стреляет в нас! Срочно заткни его!!!

Лейтенант, командир второй машины, принял приказ и уже командовал наводчику:

— Курт, не спеши с выстрелом, наведи орудие точно в цель! На тебя работает весь экипаж, мы не должны промахнуться во второй раз!

…Игорь Косых не сразу пришел в себя. А когда открыл глаза, то перед его взором предстала лишь кровавая пелена. Проведя по лицу тыльной стороной ладони, он ощутил под пальцами что-то горячее и влажное.

Кровь.

Тут же вернулась память, и младший лейтенант рывком встал, ощущая тяжелый, густой запах крови и порванных человеческих внутренностей. Вниз смотреть не хотелось, но все же Игорь испытал легкое облегчение от того, что сумел встать — ударив чуть выше, болванка могла ведь достать и его ноги… Рядом зашевелился, приходя в себя после тяжелого удара о броню заряжающий-башнер, а командир машины привычно занял место наводчика, приникнув к визиру прицела и повторно смахнув с лица кровь, обильно текущую из рассеченного лба. Сейчас это была недостойная внимания мелочь — как и то, что из моторного отделения потянуло дымом и запахом горелого. Покидать «тридцачетверку» с исправным орудием до настоящего огня была нельзя — да Косых и не собирался, горя желанием поквитаться с врагом.

Немецкий «панцер» он поймал на прицел еще до попадания болванки в его машину, но тогда уже не успел дать команду мехводу на «короткую». Но сейчас он четко видел замершую «четверку», и быстро навел перекрестье оптики под основание башни — после чего зажал левой ногой педаль спуска.

Грохнул выстрел, лязгнул затвор, выбрасывая стрелянную гильзу. Германская машина, за секунду до того пославшая в полет собственную болванку, даже дернулась вперед — но в следующее мгновение чудовищный взрыв сорвал башню с погон и подбросил ее на несколько метров в воздух! Советский снаряд БР-350 проломил пятьдесят миллиметров крупповской брони, и попал в боеукладку, вызвав мгновенную детонацию…

Однако рядом с неподвижной «тридцатьчетверкой» Игоря Косых уже вовсю горел танк комвзвода Василия Терехина.

Русский лейтенант успел сделать второй в этом бою, и последний в жизни выстрел, прежде чем сразу две бронебойные болванки поразили его машину. Смерть экипажа была мгновенной — также, как и в немецком «панцере», произошла детонация уцелевших осколочных снарядов.

Но и командир взвода не промахнулся по замершей для выстрела «четверке» обер-лейтенанта. Его снаряд вломил внутрь шаровую установку курсового пулемета, буквально срезав голову стрелку-радисту и оторвав стопу дико заоравшего от боли заряжающего. Кроме того, осколками брони серьезно ранило мехвода. Чудом не пострадавший офицер шумно дышал раздувая ноздри, с ужасом и омерзением смотря на оторванную голову подчиненного, и пришел в себя только с поворотом башни танка.

— Проклятье, они подожгли «панцер» Курта! Второй русский еще не добит! Заряжайте орудие!!!

Наводчики были дружны между собой, заслуженно считая себя едва ли не первыми лицами в экипажах — ведь именно они убивали врага орудийными выстрелами и огнем спаренных пулеметов. Потеряв верного камрада и одновременно ощущая острое чувство опасности, простой фельфебель командовал офицером, едва ли не как салагой-рядовым. Но обер-лейтенант не чинясь бросился к боеукладке, прекрасно понимая, что секундное промедление может стоить жизни им обоим.

Но он не успел. Каких-то долей секунды не успел загнать бронебойный снаряд в казенник нового, столь мощного орудия, уже наведенного в цель! Заряжающий в экипаже Игоря Косых оказался проворнее — и выпущенная командиром болванка проломила лобовую броню башни панцера, разорвав грудину бравого фельдфебеля и подорвав боеукладку. Чудовищный взрыв потушил сознание обер-лейтенанта и добил еще живых германских танкистов…

Игорь Косых нервно рассмеялся, видя, как горят остатки второго панцера. Он победил, он выжил, несмотря ни на что! Жалко было Ваську Терехина, надежного и в бою, и в жизни товарища, жалко было его экипаж и собственного мехвода — да и стрелок радист что-то не подает голоса… Но он был жив — и жизнь в молодом двадцатилетнем парне брала свое, заставляя радоваться едва ли не чудесному спасению.

А потом тяжелейший удар в борт башни сбросил его с кресла наводчика.