Игра не на жизнь. Проходная пешка

- Да. А потом в восемьдесят восьмом их вывели. Но Союз распался не из-за этого. На самом деле причин было очень много - экономические, политические, нравственные - весь набор. Союз к тому времени превратился в замкнутую систему, где человек оказался винтиком, без желаний, без возможности реализоваться, без денег - только политическая элита могла жить себе в удовольствие. По сути - то же дворянство, но только прикрытое громкими лозунгами о ведущей роли Партии, идеологией - это все рухнуло в одночасье. Нельзя долго жить на лжи. Вот пружина и распрямилась - отделились все республики, стали самостоятельными независимыми государствами, открылись границы с Западом и со всем миром. В девяносто первом был снят последний генеральный секретарь и теперь у нас демократия, президент.

Мужики слушали молча, только качали головой, то ли веря, то ли не веря.

- И как у вас сейчас живется? - Улетов серьезно водил лапищей по бороде, приглаживал. Только мысли не борода - их не пригладишь, они бьются в глазах.

- Кому как. Большинству плохо - заводы многие не работают, фабрики, люди на улице, каждое государство само по себе. Кто-то начал торговать товарами с Турции, с Запада - те нормально еще живут. Рвали-то по-живому. В один год и границы, и таможни - делить так делить. А кто в элите был - тем уж лучше всех - у них счета в банках, золото партийное, много чего… А так - бандитизм на улицах, менты своей тени бояться. Беспредел.

- А ты? - вот не ждала я этого вопроса. Совсем не ждала. Застыла. Только в чашку вцепилась обеими руками. Не могу я сказать, как я жила в этом беспределе. И не скажу - стреляйте, пытайте - не скажу. Никто не поймет, как я пережила, в буквально смысле, девяносто первый. Как я жила, нет, существовала, в девяносто третьем, как я переступала через себя в девяносто четвертом… как боялась, презирала и ненавидела всех… этого никто не должен знать. Хватит, что я сама себе не смогу простить…

Я подняла глаза и в упор, молча посмотрела в глаза Улетову.

23

Утро было тихое, свежее, с легким туманом и каплями росы по траве. Воздух пах смолой и чистотой. Я с удовольствием потянулась. Усталости как не бывало. Я выспалась, наелась. Хорошо! Вчерашний допрос не сильно затянулся, хоть Улетову было многое интересно, но он, сдержав любопытство, накормил меня и отвел спать. Эльф к еде не притронулся, и его отвели в другую землянку под охраной двух дюжих мужиков. Кажется, его здесь знали и отношения к нам были очень разные. Хотелось бы сегодня выяснить все, а заодно и попросить Улетова помочь Рандиру.

Озеро блестело серебряной ртутью, отражая небо и сосны. Искупаться бы! А почему бы и нет? Я пошла в сторону озера.

Хех! Удар. Через короткий промежуток - опять. Хех! Удар.

Я обошла скалу и опешила. На полянке возле воды дрались два человека. Хотя слово "дрались" немного искажает действительность. Один человек бил эльфа. Тот не сопротивлялся. Молча падал и так же нереально молча вставал под новый удар. Да чего это он?!

Хех! Улетов снес Тауэра с ног и, опустив руки, ждал, когда тот встанет. И опять - хех! С размаху, от плеча - в лицо. Эльф катится по хвое.

Почему он не защищается? Не умеет? Так я и поверила!

Хех!

Хватит же!

- Та…- я рванула, но чья-то рука удержала меня под локоть.

- Тихо! Оставь их, девочка! Они сами разберутся.

Я обернулась к мужику, который удержал меня. Он был, как и все бородат, но в его бороде серебрилась седина. Прищуренные, насмешливые глаза. Серые-серые. Они, почему-то очень выделялись на фоне загорелого лица.

- Почему?

Почему он его бьет? Почему эльф не сопротивляется? Сотни «почему».