Игра не на жизнь. Проходная пешка

Рубаху мне принесли из льна. Длинную, но с короткими рукавами. Мое нижнее белье пару раз стиралось, но потом уплыло в неизвестном направлении — застирали, значится. Ничего страшного. На реконструкторских фестивалях научишься ходить и по пятнадцатому веку, и по семнадцатому — все так, как раньше было. Без клопов, естественно. Но и без трусов тоже. В панталонах.

~~~

До полуночи я досидела. Больше не смогла. Сон не шел. Мысли с упорством вертелись вокруг одного. Боги на меня влияют явно отрицательно. При такой жажде я скоро вампиром стану. И не фэнтезюшным, а самым натуральным. Стоит только перенапрячь силы и энергии чуть больше стянуть, и… получи, фашист, гранату.

В коридоре было темно, но слабый силуэт на подоконнике угадывался.

— Тауэр?

«Иди».

Мне стало стыдно. Очень стыдно.

— Прости.

«Это не ты. Это диадема. Зачарованная».

— На что?

«На власть».

— Но я не хотела власти!

«Над тобой».

— Черт!

«Иди. Вопросы потом».

Откуда он знает, что я на ногах держусь из последних сил?

— Спасибо.

~~~

Заглянуть в щелку. А вдруг спит? Стыдно-то как! Ночью, в комнату к мужчине… подумать совестно! И за поведение свое в зале — тоже стыдно.

— Рандир? — тихонечко.

Может, не ответит?

— Иди сюда, — так же тихо из глубины комнаты голос.

— Иди…

Я подхожу. В сумраке белеют повязки с темными пятнами.

— Рандир… я…

— Все нормально.

Пауза.

Я боюсь сказать, а уходить уже поздно.

— Подойди, не бойся…

Звук рвущейся ткани. Он разворачивает на предплечье бинт. Я дрожу.

— Пей.

— Рандир! Я… я…

— Все хорошо, маленькая. Все хорошо…

Я осторожно сажусь на кровать и тянусь к руке. Пить!

Так тепло, так хорошо, что не хочется опять бежать босыми ногами по холодному полу. Не хочу — значит, не хочу. Сворачиваюсь прямо здесь, на краешке, в комочек.

«Я здесь посплю? Ладно?»

Мягкая рука проводит по волосам.

«Спи!».

Уже за гранью сна мысль: «Не дай боги, трахнет! Убью!»

21

— Доброе утро.

Я высунула нос из-под одеяла, но отвечать не спешила. Какое оно доброе, если после вчерашнего хочется провалиться со стыда под землю? Такой коктейль вины, злости и раскаяния.

— Эээ, доброе, — отвечать все-таки пришлось.

Рандир с Эльфом сидели за столом перед тарелками с едой.

— Вставай. Завтракать будешь?

— Не-а, — я в отчаянии мотнула головой. Вылезать из-под одеяла в одной рубашке — а может, им еще и стриптиз станцевать? — Не хочу.

— Извини за вчерашнее. Я виноват.

— Нет… это я виновата! Извини меня! — Я задохнулась от возмущения. За что ему извиняться? Я же его подставила! — Тебе очень больно?

Рандир подошел и сел на край кровати. Ой! Я натянула одеяло на нос и с видом побитой собаки подняла глаза.

— Я виноват! — спокойно, но тоном, не терпящим возражений, начал Рандир. — Я не хотел говорить тебе всю правду — и в результате ты пострадала. Я не предусмотрел то, что барон и Бальдар попытаются нанести по мне удар с помощью тебя. Я должен был предупредить тебя — я этого не сделал…

— Рандир, — я рискнула его перебить, — я разговор вчера слышала. Барона и Бальдара — они о тебе говорили. Что убьют тебя. Я хотела тебе сказать… а ты не слушал.

— Меня убить хочет каждый второй житель приграничья — это нормально. Но тебя трогать они не имели права!

— Рандир… расскажи мне все, — попросила я, — пожалуйста. Что-то происходит вокруг меня, внутри меня — а я не понимаю. Я как слепой котенок в своре собак. Что это за диадема? Что за войска? Кто такой Улетов? В общем — слушаю!

Рандир вздохнул, выдохнул и начал:

— Мы как раз с Тауэром говорили про тебя…

«Говорили с Тауэром! — да услышь я эти слова от кого-нибудь другого, рассмеялась бы и не поверила. Говорить с этим молчуном? Но Рандир это может. Только он и никто больше».

— …получается, ты не маг — это точно. Нет у тебя магических способностей — Тауэр это проверил. Но ты делаешь то, что ни один маг бы не смог сделать. Диадема была заклята. Очень сильными магами. В ней ты должна была через несколько часов стать безвольной игрушкой в руках Бальдара. Диадему нельзя снять, как и нельзя надеть насильно. Надевается она по собственному желанию, что ты и сделала. А снять… пока никто еще ее не снимал. Только вместе с головой… Что ты сделала — я так и не знаю, но этот твой танец! Я думал, что сойду с ума — такой шквал эмоций и энергий! А когда диадема раскололась… Что ты сделала?

— Это не я… это Кали. Богиня. Я почувствовала, что энергии неправильные, они были… противными, и мы с богиней их сожгли. Багровой тьмой. Так получилось… Я не знаю, как… В этом мире боги такие активные, или я что-то не то сделала?

— Богов давно в этом мире не видели. Люди молятся Единому, в большинстве. Ур-хаи, скайль-т-тэйли — имеют своих богов. Но большинство людей и ур-хаев предпочитают вообще никому не поклоняться — просто помнят, что боги есть, а уважения к ним ни на грош. Если что-то надо, легче обратиться к магу — он, при очень большом желании, может помочь, а боги — никогда.

Что ж это делается такое? В магическом мире не верят в богов?

— А вера?

— Бесполезный пережиток прошлого.

— А ты, ты веришь?

— Я — нет! — жестко отхлестнул Рандир.