Игра не ради игры

У меня было ощущение, что за сегодня меня раза три выгребли и высушили. И еще жрать очень хотелось… А готовить – нет.

Я вылез из капсулы, лег на диван, сказал себе: «Пять минут полежу, пожру и пойду статью писать», – погладил себя мысленно по голове за трудолюбие и усидчивость. И с чувством выполненного долга уснул.

Разбудил меня телефон. «Мамонт», – обреченно подумал я и посмотрел на экран. Это оказался не Мамонт. Это оказалась Эля Гинматуллина, моя последняя пассия, которую я, кстати, сегодня или вчера куда-то должен был отвести – то ли на выставку, то ли в театр. Судя по тому, что за окном темно, а она звонит, видимо, вчера. Я посмотрел на время на дисплее – четыре утра – и нажал кнопку ответа.

– Ты подонок! Мразь! Тварь! – без «здрасьте» и «как дела» начало вещать мое татаро-монгольское нечто.

– Угу, – сонно хрюкнул в трубку я.

– Ты ничтожество. Вы посмотрите – он спит! Я жду. Потом нервничаю, обзваниваю всех! – Интересно, кого всех? У нас ни одного общего знакомого. – И никто не знает, что с ним, а его телефон не отвечает! Он спит!

– Сплю, – согласился я.

– Ненавижу тебя! Не-на-ви-жу! – потом добавила что-то по-татарски – то ли прокляла, то ли обматерила. И бросила трубку.

«Ага, – сказал себе я. – Время позаботиться о завтраке».

Я отключил мобильный и городской телефоны и снова лег спать – часа два у меня еще было.

Звонок в дверь совмещался с ударами в нее же ногами. На матюки Элька тоже не скупилась.

– Вот и завтрак, – окончательно проснулся я, завернулся в плед и пошел к входу. Открыв дверь, я сразу удачно спрятался за нее и потому не получил дамской сумкой в лоб. Я знаю этот трюк.

– Ты, скотина, – зашипело мое черноглазое иго и растопырило пальцы, явно собираясь украсить их моими глазами.

– Я скотина, – кивнул я головой.

– Ненавижу тебя!

– Ты повторяешься.

– Как ты мог так со мной поступить?

– Не нарочно!

– Что не нарочно?

– Все не нарочно. Прости дурака!

Одну истину я точно знал. Спорить с женщиной – это как посещать стоматолога: или очень больно, или очень дорого.

Элька еще минут десять шипела и шкварчала, как яичница на сковороде. Но мой изможденный вид в результате был истолкован ею как следствие мук совести. Потом я между делом обмолвился о том, что сутки не жрамши, и женский инстинкт – сначала накорми, а уж потом имей – как всегда сработал. Меня накормили, потом отымели (на сытый-то желудок…), потом нежно облобызали. Взяли слово, что вечером я их, и убежали на работу.

– Насыщенное утро, – констатировал я, закуривая на балконе и глядя на наследницу Чингизидов, стартующую на своем «Матисе». – Эдак и коней можно двинуть.

Дриады, богини, скелеты, Элька… Слишком много всего. У меня скоро, как у Скрэта, глаз дергаться будет. Или сосудик какой в голове лопнет. Это Петровой хорошо, у нее рубрика соответствующая, у нее всегда такие вещи происходят – то пастушкой прикинется, то монашкой. А у меня все спокойно раньше было – сигары, мохито, геи, поп-звезды разного калибра, мутанты-художники, непризнанные гении – тихая, спокойная публика. А тут такая кислота – меньше чем за неделю столько всего свалилось.

Я докурил сигарету, дожалел себя и пошел в Интернет – инфы покопать. О богах и героях.

Утро в деревне уже кончилось, петухи отпели, ядреные молодки запаслись водой. Слышались детские голоса, в кузнице ухал молот. Я сидел у частокола, там же, где рухнул вчера. Напротив меня стояли две бабуськи и меня же обсуждали:

– Вона они, пришлые, не меньше наших пьють! – говорила одна.

– Так и я то же говорю. Вон, сидит, глазишши вытаращил, ни стыда, ни совести, – соглашалась с ней вторая.

Я встал, бабуськи испуганно отпрянули в сторону.

– Ты это, не балуй, – сказала одна опасливо. – Я сыну скажу, он тебе – у-у-у! – и она потрясла в воздухе сухоньким кулачком.

– Бабуль, да я в курсе. И покажет он мне, и все мы алкаши, и вообще – развалили Союз, демократы чертовы.

Бабки слегка осоловели от услышанного – первая-то часть моей фразы им была понятна, а вот вторая… Надо пользоваться, пока обмякли.

– Вы лучше мне скажите, пастух-то в селе? Или куда скотину на выпас погнал?

– Пастух-то? Вилька? Так он в кузне, поди. Он подмастерьем к кузнецу хочет устроиться.

– А тебе зачем? – спросила вторая и уставилась на меня взглядом контрразведчика.

– Оруженосца ищу, – сказал я. – Ну все, прощевайте, бабаньки!

Натурально, пастух был у кузни. Я слил ему координаты буренки, получил экспу, маленько золотишка и большое спасибо. И что особенно приятно – апнул уровень. А кузнец вообще удивил – в качестве комплимента забесплатно мне снарягу починил. Поблагодарив этого хорошего человека, я потихоньку пошел к старосте, обмозговывая по пути прочитанное в Сети.