Игра об Уильяме Шекспире, или Тайна великого феникса

Важность такого напоминания становится очевидной, когда знакомишься с материалами полуторавековой дискуссии, исполненной примерами взаимонепонимания.

К сожалению, в биографиях Шекспира на русском языке, в том числе и переведённых с английского, авторы и переводчики обычно идут по пути антинаучной «унификации», искажая в целях упрощения и облегчения восприятия сложной проблемы читателями бесспорные исторические документальные реалии. Например, если в стратфордской приходской книге сделанная 26 апреля 1564 года латинизированная запись о крещении младенца называет его Gulielmus, filius Iohannes Shakspere, то на русский язык эту несложную запись переводят так: «Гильельм, сын Иоганна Шекспира», то есть переводчик «исправляет» в ней самое главное — фамильное имя (по-нашему, фамилию) младенца! Такая же косметическая операция производится со сделанной через 52 года в приходской книге важнейшей записью о погребении «Уилла Шакспера, джент.»: фамильное имя покойного — того самого крещённого здесь когда-то младенца, завершившего теперь свой жизненный путь, — переводчик опять спокойно «исправляет» на привычное ему «Шекспир». Если бы кто-то в записях о крещении и погребении Анри Бейля исправил его фамильное имя на «Стендаль», это не прошло бы незамеченным и вызвало бы протесты, хотя никто не сомневается, что «Стендаль» — это литературный псевдоним Анри Бейля, а не кого-то другого. А вот замена подлинного имени уроженца Стратфорда Уильяма Шакспера литературным именем «Шекспир», то есть «Потрясающий Копьём», даже при воспроизведении документальных реалий практикуется на всех языках мира, хотя очень и очень многие сомневались и продолжают сомневаться, что эти имена относятся к одной и той же личности. Но исправлять, «улучшать» по своему усмотрению или даже следуя какой-то традиции подлинные исторические реалии нельзя — документы должны воспроизводиться в первозданном виде. Свои же мнения, толкования текстов и имён каждый вправе высказывать в предисловиях, примечаниях, послесловиях и т.п. То обстоятельство, что в нашем случае имена Шакспер и Шекспир имеют некоторое сходство (по-английски меньшее, чем при переводах), обязывает учёных — и популяризаторов науки тоже — к особой скрупулёзности, точности.

Но вернёмся к записи от 26 апреля 1564 года. Так как крещение обычно производилось через три дня после рождения, считается, что Уильям Шекспир появился на свет в Стратфорде 23 апреля 1564 года. Имя его отца — Джона Шакспера — встречается в городских бумагах начиная с 1552 года, когда он был оштрафован за то, что оставил на городской улице нечистоты. В городок Джон Шакспер, очевидно, перебрался за несколько лет до того из селения Снитерфилд, где фермерствовал, как и его родители. В Стратфорде он занялся перчаточным ремеслом, но также торговал шерстью, возможно, ещё и лесом, ячменём, давал деньги в рост. Когда его дела шли успешно, горожане выбирали его констэблем, потом олдерменом — членом совета городской корпорации, а в течение 1568 года он был бейлифом — городским головой. Потом начались финансовые затруднения, и городские старейшины исключили Джона Шакспера из своего списка как не посещающего заседания совета. Он был неграмотен и вместо подписи ставил на документах крест или изображение циркуля — инструмента перчаточника. В 1557 году он женился на Мэри Арден; у них родилось восемь детей, из которых выжили пять.

О начальном образовании Уильяма Шакспера ничего достоверного не известно, так как списки учеников городской школы не сохранились. Принято считать, что он несколько лет посещал эту школу (так называемую грамматическую), содержавшуюся городской корпорацией, — других в маленьком городке, конечно, не было. Предположение о том, что мальчик посещал школу, исходит только из невозможности допустить, что он вообще нигде и никогда не учился. По преданию, записанному в конце XVII века, Джон Шакспер, испытывая финансовые трудности, рано забрал сына из школы, и тот стал помогать отцу в его ремесле. Забегая вперёд, отметим, что ни в юности, ни позже Уильям Шакспер не учился в университете или каком-то другом высшем учебном заведении (это уже не предположение, а бесспорный факт, так как списки студентов сохранились). Тем, кто верит, что он-то и стал потом Великим Бардом (то есть стратфордианцам), нелегко объяснить, где он мог получить столь основательные знания истории, права, древних и новых языков и литературы, — ведь в тогдашнем Стратфорде почти не было книг, кроме Библии, и в целой стране не было ещё ни одной публичной библиотеки. Даже предположение, что он некоторое время посещал начальную школу, мало что меняет: вся школа помещалась в единственной комнате, и со всеми детьми управлялся один учитель.